31103219268

мой личный Иисус,
твоя плещется краска,
по всей палитре и
стекает на желтый мольберт.
тебе не помешала бы запаска
в пятиминутной молитве
жестяного маятника
из переплавленного
иглокожного Браунинга.

захлебнулся в молчаливой битве
столб гари, пришедший из недр,
с лист папоротника инициатора
переводчика кед из резины
в газообразное.

нужно ровно девять сотых секунды
для покидания привычного дома
моргающего основания
в несуразное, не стоящего буквы,
безобразное, незнакомое,
пытающее состояние
подземельного обитания.

Солнце облизывает платья известки,
в метастазах осени не броски,
но формы знакомы.
личные обращения выходят из комы
и бросаются суицидом на глаза стёкла.
знаки запрета, не так уж и редко
по трафаретам обналичивают
очертания чужой работы
текстильных остатков личности.

с одного в другой континент летит брань,
принимающий греется языками костра
и уже не думает звонить.
как два пальца не пережить свою рыбку,
которая от голода в одиночестве
сожрет края аквариума
и уйдет в самоволку.
на сдачу дают страховку и право выть,
подобно волку и забытье невменяемо.
мой друг, твоя фигура давно превратилась
в капкан, размером с иголку, умерь прыть.
коль холодно, я могу простить,
подначу вдруг, с вполоборота заведу каблук
и отправлю на плоту в холод прошлого,
невозможного исполнения планов сложного,
но так необходимого составления распорядка
повадка. плача, не сладко придется тем,
кому не хватит сахара твоего плеча.
говоря с горяча, вина на мне, и истина
не в вине, а в своевременности фразы "прости".

тихо. глухо. старшина мой вытаскивает
сценарий фазы, нагло просит миазы
забыть всё, к чертям собачьим, к богам кошачьим
и существам посередине человечьим.
я склоняю свою голову и кладу её тебе на руки.
мазки твои, мои поруки,
в честь тебя загораются дома и открываются рты.

скреби именем своим мою вешалку для шляп.
глотая текущее натощак, мгла спотыкается.
просты выкрики мои, глаза твои, мешалку
бетона залили фактом отсутствия.
я кричу "подожди меня" и
вешаю голову на гвоздь, свою, рядом.
истекая ядом, чужие тёти говорят,
что чёрные люди сотворили что-то страшное.

я уповаю на призрак просроченный
и по мне это самое смешное.
грею собой площадью тебя
неба ромба голубое.