Батискаф

И не где-то на рокерском open-air'е
мы нашлись, а на стыке таких эпох,
когда всё на свете поставлено на конвейеры:
сплетни, слёзы, искусство, бог,
где из каждого - эхом, как из колодца
"Вот душа моя! Здесь!"
и ту
расчехли в порыве - она свернётся,
как белок сворачивается в спирту.
Поздравляю, мой друг, нам теперь вдвоём всё:
над такими язвить, но, того глядишь, -
имена людей, над которыми мы смеёмся,
завтра будут светить с городских афиш.
Только это неважно. Дешёвый подкуп.
А бесценно: идти лишь плечом к плечу,
твёрдо зная, что стоит тебе в охотку
вдруг запеть, как я сразу же подхвачу.
Остальное же - игры времени и пространства;
можно жить и дальше, главного не сказав,
если кружатся мысли в акульем танце,
плавниками посверкивая в глазах.
Ты ведь знаешь, мой друг, что по крайней мере
лишь за этот блеск я могу быть ещё любим,
что стихи - это выброшенные на берег
острохвостые твари с моих глубин
в пене черных ночей и бессонниц, вслед за
всеми зашедшими в воду по рукава,
не нашедшими смысла в меня вглядеться
чуть поглубже,
но в чёртовы двадцать два
по-ребячески верится мне, однако,
до смолканья прибоев в моих висках,
что когда-нибудь толщу немого мрака
вспорет синим лучом твой приднившийся
батискаф.