Amour fou

Сперва не приглянулась, в душу не запала;
первого взгляда для симпатии - признаться -
                было мало.
Еще годик наши дорожки не сходились,
хоть и сужались по горсточке земли,
                по крошке,
и друг другу делая подножки, забавлялись,
над людьми бесстыдно потешаясь,
                и дурью маясь.

Трудности бывали у обоих.
Переживали хоть и сострадая, но врозь.
Тогда просфору пил натощак, водой запивая,
ибо лодка быта моей семьи была разбита:
у отца появилась другая сеньорита;
мать прознала, измена вскрыта.

И покатился, набирая обороты,
клубок событий
        из пощечин, криков, рвоты.
Зато в институте детям разведенных льготы!

У нее же череда переездов,
кузнечиком от района к району.
Жаль, уже не значится ни где из реестров
тот риэлтор - по вымогательству ас
                и отъему.

Непринужденная френдзона длилась с год.
И даже из лучших побуждений
                и щедрот
с другом свести ее хотел: пианист,
английский в совершенстве и фокстрот.
Но там не срослось. Очевидно, его шестеренки
 не под ее выпущены ось.

И дни шли чередом, пока однажды друг
не пригласил на дачу.
Он спросил, с кем я из девушек контачу,
и я признался, что
              цирцеей-одногруппницей ведом.

Дачу вытрясли верх дном,
нам посрывало башню - словно рухнул Вавилон.
И тот дебош видимо обоих сблизил.
Наш фигурок паззл уже не крепился
на жвачке, липкой слизи, а
цементом застывал со всех сторон.

Дальше, как в блендере: закружилась,
                начинка завертелась,
а рецепт - шалость свиданий, оголтелость.
Безрассудные, поступали беспечно,
в парке на деревянной кушетке пережидая ночь,
пимпочками носов трясь и свернувшись колечком.

И время застывало. И было то, как в короткометражке:
Он сходит с парохода. Соленые объятия.
На ее макушке его фуражка.

Казалось, что все на местах, так и быть должно
и не допущена промашка
                в решении встречаться
(а то ведь я грязнуля, замарашка)

Сейчас мы уже не врозь, но вкупе,
а значит приготавлять
                не в блендере, а в ступе
нам нужно щемящее сердечко чувство.

Что впереди? Обрамляющее палец колечко,
когда за пазухой пусто, или в одиночку,
как бабка с корытом у крылечка
и некому вкрутить лампу в люстру?

Однако мой парусник уже не может без ее ветра идти.

Но вот мое досье. Передаю по факсу:
"Кто сегодня играет? ПСЖ с Аяксом?
Но поэт не бредит ни футболом, ни ЗАГСом,
и считать меня примерным мужем, семьянином
как эфиопа нарекать англосаксом"

Но стих ведь ей посвящен, а следовательно
только о хорошем, а плохое не в счет.
Да и не на что роптать, сетовать, пенять на судьбу:
я выбрал ту самую, ту самую ту.
И рад ей богу как, ой не могу!
Прости, если часто порю ерунду.
Я знаю, ты любишь маму, собаку, еду,
а я на четвертом - однако мирюсь,
но любимая
имей-ка ты лучше в виду:
если вдруг оставишь меня - разозлюсь, возможно, что
никогда тебя не найду, но
пойду к колдуну,
                чтобы расквитаться с тобой
и тогда Бог тебе помощь!
А мой ассистент - кукла Вуд'у!