Жизненный подвиг Михаила Девятаева

     Герою  Советского  Союза
     Михаилу  Петровичу Девятаеву               
     посвящается



Девятаев - сын  земли  мордовской,
На  маршрутах  в  огненной  петле,
Свято  верил  в  свет звезды  Московской,
Как  оплота  мира  на  земле.

Эта  вера - сам  источник  силы,
Позвала  сынов  на  смертный  бой,
Отомстить   за  стон  Отчизны  милой,
Как  и  предназначено  Судьбой.

В  третий  день  войны  он  сбил  фашиста,
За  три  года  сбил  девятерых,
Лик  победы,  светлый  и  лучистый,
В  орденах  светился  боевых.

И  его  уже   пять  раз  сбивали,
Он  лечился,  и  опять  летал,
На  своей  маршрутной  магистрали
Приближал  победный  идеал.

Мастерство,  находчивость  и  дерзость -
Грани  девятаевской  судьбы,
А  характер - молодость  и   резвость
И  -  источник  силы  для  борьбы.

В  сорок  третьем,  у  Кривого  Рога
Ранен  был  советский  генерал,
Путь  в  Москву - к  спасению  дорога,
Девятаев  -  срочно  за  штурвал.

Нелегко  найти  людей  в  тумане,
Видно,  и  они  не  дождались,
Неизвестным  было  ожиданье,
И  решили  поездом  трястись.

… Поезд  виден  с  птичьего  полёта,
Значит,  и  надежда  всё  сильней:
"Кукурузник"   был  тем  самолётом,
Что  исправно  слушает  рулей.

Лётчик  подаёт  с  земли  сигналы:
Сел  я,  чтоб  на  помощь  вам  придти,
Машинисту  дел  и  так  хватало -
Мало  ль  кто  сигналит  на  пути …

Новый  взлёт,  и  новая  посадка,
Стало  ясно,  что  дела - важней,
Помогла  больному  плащ - палатка,
И  казалось,  нет  её  нежней.

Генерал  весь  белый  и  бескровный,
Подарил  свой  личный  пистолет:
Лейтенант,  возьми  подарок  скромный,
Это  мой  прижизненный  привет …

А  потом  он  сел  на  истребитель,
Воевал  с  Покрышкиным  в  строю,
Только  жизнь - война  и  повелитель .
Превратилась  в  строгого  судью.

Ярким  днём - тринадцатым  июля,
Он  в  четвёртый  раз  взлетел  с  земли,
"Мессершмитт",  участок  карауля,
Замаячил  в  облачной  дали.

И  машина  будто  бы  споткнулась,
И  в  теченье  нескольких  минут
Вся  кабина  дымом  затянулась
И  завис  спаситель - парашют.

Приземлялся  лётчик  без  сознанья,
А  придя  в  себя,  услышал  речь,
Он  всегда  летал  с  одним  желаньем:
Избежать  с  врагом  подобных  встреч.

И  ему  грозили  пистолетом,
И  к  измене  думали  склонить,
Он  врагам  в  лицо  бросал  при  этом:
Вам  мою  Отчизну  не  сломить!

А  потом  был  лагерь - муки  ада,
Был  подкоп, предательство  своих,
И  мечта  побега,  как  награда,
Свет  звезды  оставшимся  в  живых.

Парикмахер,  улучив   минутку,
Бирку  снял  и  заменил  другой,
Михаил  явился  на  побудку,
С  новым  мифом  жизни  бытовой.

Пенемюнде - полигон  ракетный,
На  развилке  скандинавских  льдин,
Как  объект  особый,  сверхсекретный,
Означал,  что   пленным  путь - один.

Нашим  пленным  путь  другой  по  нраву,
И  они,  перехитрив  врага,
На  бомбардировщике  в  Державу
Возвратились  к  свету   очага.

Про  побег  узнали  Геринг,  Борман,
И  рванули  к  детищу  войны,
Убедились:  план  Берлина  сорван,
Их  секреты  больше  не  страшны.

Остриё  ракетного  прогресса -
Этот  "Хейнкель"  грозным  был  мечом,
Гитлеру  он  стоил  "супер - стресса",
Девятаев  рейху  стал  врагом.

Командарм  Белов  решил  проблему:
Превратился  в  хлам  ракетодром,
Девятаев  точной  картой - схемой
Предопределил  и  сам  разгром.

Здесь  в  рассказе  пауза  уместна,
Раньше  нам  "хватало"  небылиц,
И  мешал  нам,  скажем  это  честно,
Гриф  "секретно"  на  полях  страниц.

То,  что  Девятаев  с  Королёвым
Посещали  остров  Узедом,
И  нашли  правдивым,  хоть  суровым,
Смысл  войны,  где  был  ракетодром.

И  "страшилки":  нам  ударить  в  спину -
Были  там  вконец  пресечены,
И  надолго  в  мире  отодвинут
Лик  зловещей  мировой  войны.

Мы  сегодня  ставим  им  в  заслугу,
Что  был  создан  наш  ракетный  щит,
И  народ  военную  кольчугу
Надевать  пока  что  не  спешит.

… Десять  лет,  в  оковах  сверхсекретов,
Девятаев  был,  как  взаперти.
А  когда  исчезла  тень  запретов,
Перед  ним  открылись  все  пути.

Он,  Герой  Советского  Союза,
Был  желанным  гостем  у  людей,
В  ритмах  героического  блюза,
Продолжал  служить  стране  своей.

Капитан  "Ракеты",  Метеора" -
Первенцев  "крылатых  ходоков",
Он  в  объятьях  волжского  простора
Был  украшен  серебром  висков.

На  маршрутах  памяти  летая,
Он  мечтал  опять  побыть  в  местах,
Там,  где  зов  его  родного  края
Стал  великой  силой  в  облаках.

Сыновья  увидели  воочью
Ад,  который  наш  народ  прошёл,
Поклялись, что   в  схватках  с  дикой  ночью
Будет  им  отец,  как  ореол.
*   *   *
Есть  в  его  семье  мордва,  татары, -
Круг  родной,  где  правит  доброта,
В  ней  в  чести  любовь  и  самовары,
И  духовной  жизни  высота …

Он  ушёл,  но  с  нами  жив  в  музеях,
В  кораблях,  учебниках  страны,
В  площадях,  картинных  галереях,
Что  теплом  души  озарены.

Он  Почётный  гражданин  Казани,
Чтят  его  в  республике  родной,

А  в  народе  он - герой  сказаний,
Как  источник  гордости  земной.