Творец крылатых побед

        К  100 - летию  выдающегося  лётчика 
        18 - го  гвардейского
истребительного  авиаполка  "Нормандия - Неман"
Серёгина  Василия  Георгиевича

Он  встречал  багровые  рассветы
Рассекая  грудью  ширь  небес,
И  теплом  родной  страны  согретый,
Он  взлетел  войне  наперерез.

На  защиту  ветки  спелой  вишни
И  рябины  в  глади  озерца,
Где  пейзаж  щемящей   волей  к  жизни
Отторгал  нашествие  свинца.

Вёл  июньский  бой  в  Одесском  небе,
Защищал  "Жемчужину"  в   бою,
Он  громил  фашистское  отребье
В  смелом  лётном  праведном  строю.

Западнее  Гайсина   в  июле
Первый  "Хейнкель"  в  землю  станцевал,
С  той  поры  в  небесном  карауле
Стал  мечом  в  руках  его  штурвал.

"Юнкерс"  у  Глагольни  под  Калугой
Стал  вторым,  пополнив  грозный  счёт,
Он  сметал  врага  народной  вьюгой,
Очищая  мирный  небосвод.

"Мессершмитт"  в  деревне  Заболотье
Дымом  встретил  скорбный  свой  финал,
Так  Серёгин  в  огневой  работе
Отступать  всех  "асов"  приучал.

В  Новой  Буде  "Хейнкель"  был  повержен,
Хоть  была  победа  далека,
Что  разгром  "Люфтваффе"  неизбежен,
"Ас"  советский  знал  наверняка.

У  фашистов  вырывали  жало
В  Витебском  Сепищеве  в  бою,
"Фокке - Вульфом"  в  небе    меньше  стало -
Лётчик  мстил  за  Родину  свою.

Геды,  Городец  и  Старолесье:
Три  победы  в  день - таков  итог.
Громким  эхом  в  синем  поднебесье
Стал  тогда  "Серёгинский"  урок.

В  Мосино  врага  настигла  кара:
"Фокке - Вульф"  остался  там  навек,
Результат  военного  пожара
Разделил,  как  тысячи  коллег.

В  Витебске  деревня  есть - Васюты,
Где  не  раз  Серёгин  стартовал,
"Фокке - Вульф"  и   "Юнкерс"  пресловутый
Там  нашли  последний  свой  причал.

И  Восточно - Прусский  Будупёнен
Вновь  прославил  доблестный  штурвал,
Двум  воякам  наш  отважный  воин
Панихиду  срочно  заказал.

Баринген  поставил  "крест"   фашистам,
Два  из  них  Серёгин  "смастерил",
Лик  Победы  на  пути  тернистом -
Был  ему  важнее  всех  "светил".

Был  свой  вклад  в  Гумбинненском  пейзаже:
Оказавшись  в  огненной  петле,
"Фокке - Вульф"  к  крестам  на   фюзеляже
Получил … берёзовый - в  земле!

В  старом  прусском  городке  Велау
"Юнкерс"  стал  последней  из  побед,
Там  Суворов  с  площади  по  праву
Вновь  Российской  славой  был  согрет.

На  войне  Серёгин  был  отважным,
Умным,  смелым,  яростным  в  бою, -
Так  француз  Лефевр  сказал  однажды,
Бывший  с  ним  в  "Нормандии"  в  строю.

И  Жозеф  Риссо  нашёл  признанье,
Как  его  "ведомый"  - эталон,
И  любивший  слушать  о  Татьяне,
Что  воспел  "ведущий" - баритон.

Стал  Серёгин  "капитан  Татьяна", -
Это  имя  дал  ему  француз,
Знали  все  по  песне   капитана
Про  военный  музыкальный  вкус.

Если  пел  он - значит  день  удался
В  сложной  вязи  огненных  стремнин,
И  в  народной  памяти  остался,
Цель  для  всех  приблизив:  "На  Берлин!"

И  прижился  "Капитан  Татьяна",
Как  его  военный  позывной,
С  ним  шагал  он  всюду  постоянно,
По  маршрутам,  связанным  с  войной.

В  сорок  пятом  он,  как  Победитель,
Приглашён  к  де  Голлю  на  приём,
И  Серёгин,  знатный  истребитель,
Был  в  почёте  на  приёме  том.

Он  сидел  напротив, гость  желанный,
И - табличка,  мирная  вполне,
Что  сидит  здесь  "капитан  Татьяна",
Верный  друг  "Нормандии" в  войне.

Стал  Серёгин  для  французов  ближе,
Кто - то  песни  записал  с  войны,
И  не  раз  звучала  над  Парижем
Дань  раздолью  песенной  страны.

Был  в   Париже  всюду  узнаваем,
Как  его  Почётный  гражданин,
Где  и  на  параде,  и  за  чаем
Признавали  честь  его  вершин.

И  Москва  откликнулась  с  душою,
С  чувством  благодарности  своей,
Удостоив  звания  Героя,
Одного  из  лучших  сыновей.

А  потом  была  "Аллея  МиГов",
Так  в  Корее  звали  часть  земли,
Там  идеи  новеньких  "блицкригов"
Янки  в  небе  нам  приподнесли.

Самолёты  реактивной  тяги
Поставлял  технический  прогресс,
Требовали  рыцарской  отваги
Эти  новожители  небес.

Привлекался  к  опытным  полётам
Только  высший  лётный  комсостав,
Чтоб  освоить  новые  высоты,
В  противостоянье  "сверхдержав".

Взмыл  Серёгин  в  океан  воздушный,
И  заданье  выполнил  сполна,
А  потом  решил  штурвал  послушный
Испытать  на  курсе,  где -  война.

Высота - десяток  километров,
А  внизу -  аэродром  Сеул,
И  ряды  американских  "Сейбров",
Предвкушавших  огневой   разгул.

Он  в  пике  на  бреющем  промчался,
И  устроил  яркий  "карнавал",
Где  соперник  с  "Сейбрами"  расстался,
Где  бензозаправщик  запылал.

И  про  "фейерверк"  на  лётном  поле
Завопила  "желтая"  печать …
А  Серёгин  просто  не  позволил
О  Россию  "ноги  вытирать".

С  той  поры  прошли  десятилетья,
Было  много  встреч  среди  друзей,
Легендарный  "ас"  шагнул  в  бессмертье,
И  остался  в  памяти  людей.

В  улицах,  доске  мемориальной,
На  страницах  телепередач,
И  народной  славе  величальной,
Как  небесный  истинный   силач.

И  сейчас  Ломинцево  и  Гомель
Эту  славу  трепетно  хранят,
Где  в  большом  радушном  тёплом  доме
Жил  когда - то  доблестный  солдат.