Притча о Лжи. Глава VI

АБОРИГЕНЫ

     Жители города продолжали день ото дня заниматься своими привычными делами. Они «работали работу» даже не думая о ней. После оглашения «Указа» Отцами Города  последние сомнения были отброшены: разум пал в неравном бою. «Проживём и в неразумии!» - решили горожане. «Ведь любой из нас может делать стократ деланную и переделанную работу безо всякого разума».

     Так угасли  последние крохи сознания. Исчезновение сознания отразилось на облике горожан. Они не знали меры в еде, эта безмерность переросла в манию «что-то жевать».  Челюсти двигались, не останавливаясь, и постепенно приняли поразительную величину. Лобная часть, наоборот, провалилась и уменьшилась. С исчезновением разума голове стало нечего вмещать. Человеческие признаки едва угадывались в лицах. Уродство и Безобразие – идолы нового племени, уничтожили «обветшалую красоту прошлого», придав уверенность в выборе правильного пути.
    
     Новоиспечённые аборигены гордились своим безобразием. На смену прежним кумирам пришли другие, ещё более сильные и жестокие. Власть Великих Праведников и Отцов Города была беспощадно подавлена и сгинула в конкурентной борьбе. Вольные граждане поднялись на следующую «ступень совершенства». Они уже почти не отличались от обезьян, тела их покрылись шерстью. Все городские газеты и журналы  кричали об этой последней моде. В городе царило запустение и зловоние, здания наполовину разрушились. Положение узника стало трагическим. Любители зрелищ скучивались на Площади в целые оравы. Отовсюду до Лжеца доносились звериное рычание и чавканье. Борцы за истину и свободу почти разучились говорить.
      Требовалось особое мужество, чтобы среди обезьян оставаться Человеком. 
 
      Вскоре пожаловал новый гость – голод. Началась повальная охота на всё, что движется. Покончив с четвероногими, безумцы перекинулись на пернатых. Бесполезная красота птиц неприятно резала обезьяний глаз. Их истребление и пожирание велось неимоверно варварскими  способами. В ход шли камни, стрелы, дубины, когти. Бывшие солдаты оказались гуманнее. Некоторые ещё не разучились стрелять из ружей. В живых оставляли только ворон – единственных «санитаров города».

      По особым датам на Главной  Площади собиралась вся стая. Вожак - старая, слепая, высокопоставленная обезьяна, пользовался непререкаемым авторитетом и был Поводырём Племени. Он распределял обязанности и добычу, решал, когда и кому грустить, когда радоваться. Никто не мог его ослушаться. Если он открывал рот, то и остальные открывали рот, если делал шаг, его делали и другие.
Он был не только слеп, но и глух. Если Вожак чего-то не видел, то видеть запрещалось всем. А если чего-то не слышал, то значит, не слышал никто.

- Есть ли солнце?! - вопрошал он, протыкая небо посохом и вперяя в светило пустые глазницы.
- Нет! - скандировало племя.
- Гремит ли гром?!
- Нет! -
- Кто вами правит?
- Ты!
- Что это? – топтал он лапой цветок.
- Грязь!
- Что написано в книгах?!
- Ложь! -

       Тот, кто отвечал неправильно, тут же  подвергался суровой каре – лишению еды и питья.
      
       Делёж добычи был священным ритуалом, за которым следовало Пиршество Избранных. Приближённые усаживались за специальной ширмой. Разумеется, самые жирные, лакомые куски доставались Поводырю.
      
       Во время одного такого пиршества,  рассеянный «подносило» перепутал блюда и положил Поводырю не тот кусок. Несмотря на слепоту, вожак заметил подмену. Подносилу отвели в соседнее помещение – «разделочную». Раздался душераздирающий вопль. Разумеется, его «никто не услышал». Через минуту Поводырю доставили в жбане свежую кровь и филейные части. Когда он спросил, почему «вкуснятинку» не  подали сразу, обезьяны  ответили, что во всём «виноват виноватый». Его только что наказали… Вожак прослезился и поспешил заесть горе.

       Лжец старался не показываться на глаза дикарям. Он тихо лежал в углу клетки под грязным тряпьём и мусором. О нём пока позабыли, однако последний день узника был не за горами…

                Продолжение следует...

                http://www.proza.ru/2015/07/27/865