Бои ожесточились. Отступали

   Бои ожесточились. Отступали
   Немецкие войска и сатанели!
   Дрались за протестующую землю
   И в ярости шрапнели не жалели…

 - Помилуй и прости всех согрешивших.
   От зла избави, Человеколюбче!

   Под свисты пуль священник рёк молитвы
   В подвале храма голосом скрипучим.
   Лилась молитва и не прерывалась.
   Казалось, что ничто не остановит
   Молящего,  радеющего старца,
   Того, кто всюду Бога  славословит.
   Но помешало пламенной молитве
   Прошение, деревенского мальчонки:

 - Скорее, батюшка, ну помогите,
   Там раненый солдат лежит в воронке!

   И нет важнее дела, чем Спасение !
   Они закон  нетленный  этот,  знали.
   Израненного, жалкого солдата
   В Храм принесли и смерти не отдали.

 - Беги скорее к матери и травы
   Мне принеси для болеутоления,
   А я пока творить молитву буду,
   Помилуй, Господи и даруй исцеление!

   Чуть – чуть не добегая до деревни
   Он  маму увидал с младенцем-братом.
   Тот,   на плечо ей голову откинув,
   Спокойно спал, укрытый её платом.
   Вокруг толпилось множество народа:
   Старухи, старики их внуки,  дети,
   Их немцы автоматами стальными
   Сгоняли хладнокровно, будто в клети.   
   Потом всех повели колонной в поле
   И что то непонятно  прочитали,
   И как то, полоумно улыбаясь
   Всех деревенских просто… расстреляли.
 
   Он не поверил. Это всё… не правда!
   Все живы. Просто сон такой… безбожный!
   Скорее к батюшке бежать, к Вадиму…
   Тот  подтвердит, что это… невозможно!
               
   Спеша  во Храм, дорог не разбирая,
   Он падал, разодрал себе колено,
   Но,  не сказал священнику, ни слова,
   Припал  к солдату и уснул… мгновенно.
 
   Вдруг  раненый закашлявшись, очнулся.
   Открыл глаза, увидел стены храма.
   С иконы на него смотрела… Дева,
   С улыбкою печальной, как у  мамы. 
   Попробовал подняться, но пронзила
   Все члены тела острою стрелой - боль…
   А  сердце, гулко выбивало ритмы:

- Майн Готт, - он прохрипел,
                - их фюле нихьт воль…
 
  Но не успел закончить как мальчишка,         
  Дремавший,  рядом на полу вздыхая,
  Вскочил и закричал в лицо:
                - фашиста!?
  Я спас…фашиста? Мамочка, родная!
   
  И хватанув краеугольный камень
  Прицелился  в немецкого солдата:
 
- Ты, гадина, сейчас за всё ответишь -
  За мамку и за родненького брата!

  Но старец навалился, выбил камень
  И придавил, что посинела кожа…
  Кричал мальчишка:
               -Дай убить фашиста!

- Нет, это Человек и образ… Божий.
  Жизнь человеческая – дар бесценный.
  Не нарушай же заповеди Бога
  И душу «не убий» свою живую, -
    
  Держал и убеждал священник строго.
   
  . . . . . . . . . . . . . . . . .
               
  В немецкой церкви, стоя на коленях
  Священник молится до самого заката.
  Но, если  приглядишься, то узнаешь
  В священнике… спасённого солдата.

  Судьба мальчишки тоже нам известна:
- На мине подорвался он, - сказали.
  А старого священника солдаты,
  Освободив деревню…расстреляли