Рождение внебрачного сына

Начинаю публикацию рассказов о Екатерине II и ее сыне Алексее Бобринском.

               
         
                1762 год.
Зимний дворец. В полумраке слуга Василий Шкурин  стоит у двери опочивальни императрицы Екатерины II. Фаворит Григорий Орлов  выходит и осторожно затворяет за собой дверь.

     О р л о в. Уснула… А у тебя как? Не заметил ли кто, когда младенца нес?
     Ш к у р и н. До кареты дошел, ни единой души не встретил.
     О р л о в. Четверо нас, которые в курсе этого дела... Четверо... Мы, понятное дело, с матушкой, ты, Григорьевич,  и служанка, какая роды приняла. А больше об этом никто не знает и знать не должен.
     Ш к у р и н. Кормилица, матушка наша, когда изволит встать?
     О р л о в. Пролежит несколько дней с перевязанной ногой.  А  там и  встанет. Раньше никак нельзя. (Зевает и быстро креститься.) Спать охота. Почитай, целую ночь на ногах…  Запомни: все об этом деле думать должны так, будто у матушки перелом али вывих какой случился. Понял? Так всем и говори!
     Ш к у р и н. Обижаете Григорий Григорьевич, нешто не знаю я, что говорить должно.
     О р л о в (зевая). Холодный апрель нынче. Младенца не застуди.
     Ш к у р и н. Не беспокойтесь, Григорий Григорьевич! Шубой бобриковой обмотал. Тёпленько ему, под шубой-то… Наследника как изволили назвать, Григорий Григорьевич?
     О р л о в. Алексеем.
     Ш к у р и н. Стало быть, Алексей Григорьевич…
     О р л о в. Бобринский! Матушка, сделавшись во дворце хозяйкой, пожалует ему земли в Тульской губернии, в кои село Бобрики входит. По названию этого села фамилию и определили. Хотя поначалу другую   думали… Опять же,  шуба бобриковая... Всё одно к одному. Видно, так Богу угодно. 
     Ш к у р и н. Само собой. Проведение Господне, не иначе. (Крестится.)
     О р л о в . Ребёнка тебе своего поручаю. Головой за него отвечаешь, слышишь?! О том, что мать его –     императрица ни одна живая душа не должна знать! Ни одна! Строжайше запрещено!
     Ш к у р и н. Обижаете, Григорий Григорьевич.  Какие ни есть тайны, они у меня все тут. (Показывает на голову.) Считай, с десяток лет ее величество мне доверяют, и пока что не подводил.
     О р л о в. Ну, ладно. Это я так… Зла на меня не держи, Григорьевич… Подумать только: при удачном раскладе мой сын императором может сделаться!.. Ну, ладно. Чего зря языком молоть. Отправляйся не мешкая. Дорога длинная, вечером, Бог даст, на месте будете. До дома твоего нового, какой тебе матушка пожаловала, сколько верст от Гатчины будет?
     Ш к у р и н. Да версты три, думаю, не боле.
     О р л о в. Императрица проснется, доложу, что всё устроилось, как мы с ней порешили. Тебя не забудем. Этот дом, что тебе  пожалован,  – это тебе вроде аванса за твои теперешние хлопоты. Если выйдет по-моему, и я здесь, в Зимнем дворце, укреплюсь, я тебя не домом, я тебя целой волостью одарю… Береги наследника. Как за родным сыном смотри. А может, и того боле. Как за будущим императором!.. А сейчас с Богом! Нам с матушкой, когда встанет, еще надо подумать, что с ее мужем делать. Не долго ей терпеть от него осталось!.. Как думаешь, когда эта образина, император курам на смех, явится?
     Ш к у р и н. Дом мой прежний вёрст десять отсюда. Пожар устроил я там знатный. На тушение сутки уйдет, не меньше. Думаю, до вечера им никак не управиться… Любит тушить пожары-то  император наш Петр III. Как узнал, что мой дом горит, воспылал, как дитя малое, не хуже того пожара. Засуетился! забегал! – и в карету. Только его и видели… Это вы хорошо придумали, Григорий Григорьевич, чтобы мне дом свой поджечь. Теперь он, Бог даст, о новорожденном младенце ничего и не узнает. (Крестится.)
     О р л о в. Ну, ступай, Григорьевич! С Богом!

                П р о д о л ж е н и е  з а в т р а