Перекрестное опыление

Завтра она ее увидит. Отец решил устроить что-то вроде смотрин.
Странно… Они даже не соперницы, но лучше бы ими оказались, честное слово. Насте было бы легче, понятней.
Она не представляла, что может так ненавидеть отца.
Да, он нянчил ее в колыбели, не спал ночами, когда у нее резались зубы, бывало, краснел на родительских собраниях. Когда в детстве на юге она отравилась фруктами, собственноручно вымыл облеванное ею купе поезда.
Это было, никто не отрицает. Но все заслуги меркли подобно звездам на рассвете в сравнении с тем, что ее родитель «отчебучил» сегодня.
И это в тот момент, когда, казалось, все оговорено, никаких сюрпризов не ожидалось. Ни раньше, ни позже! Когда они с Тимофеем уже прикидывали перепланировку, присматривали мебель, ламинат, обои…
На фоне приятной суеты прозвучал убийственный вердикт. Оказывается, отец никуда переезжать не планирует. У него, видите ли, также намечаются изменения в жизни, как и у дочери.
- Представь, Настасья, я влюбился, - смахнув слезу, отец тут же отвел взгляд в сторону и, неумело высморкавшись, продолжил. – Даже не думал, что способен… В пятьдесят два года. До сих пор не могу поверить.
Дочь как раз гладила юбку. Услышав новость, перестала водить утюгом, и чуть не прожгла дыру. Утюг схватил отец, угадав ее состояние.
- И что? – мгновенно охрипшим голосом поинтересовалась дочь. – Как быть теперь с квартирами?
Тогда отец показался ей особенно постаревшим. Признаться, она не знала точно – как можно выглядеть в пятьдесят два года, но каждая морщинка отца казалась рубиконом, пограничным рвом, отделяющим родителя от общечеловеческих мелочей, радостей и капризов.
- Неужели тебя только это интересует? – вспылил он, поставив утюг на подставку. - Порадоваться за меня тебе, конечно, в голову не придет.
С этими словами он отправился на кухню, загремел там кастрюлями, зазвенел стеклом буфета. Дочь без труда представила, как отец достает из холодильника бутылку коньяка, а из буфета - рюмку, чтобы успокоиться. Когда вернулся с раскрасневшимся лицом и невозмутимо уселся в кресло, исход разговора прочитывался без труда:
- Что ж, тогда и я буду поступать так, как считаю справедливым. Эта квартира моя. Свою невесту я приведу именно сюда, и никуда больше. А ты со своим… Тимошей поживешь в однушке. Мы с Олесей, помню, в коммуналке ютились… И ничего, выжили. А, да что я тебе тут объясняю… Ты никогда этого не понимала.
С этими словами он развернулся и вышел. Звук хлопнувшей квартирной двери до сих пор гремел у Насти в ушах.
Возможно, она эгоистка, но…   За годы, прошедшие после смерти мамы, она свыклась с мыслью, что отец на женщин даже не глядит. Горе выжгло в нем все чувства. Как бы банально это ни звучало, но это так. Во всяком случае, ей так казалось до последнего времени.
Она потянулась к лежащему на тумбочке мобильнику. Половина второго ночи, сна – ни в одном глазу. Перед выпускными экзаменами в вузе она так не волновалась.
Не удивительно: в институте за пять лет привыкаешь к сессиям, а тут… Любимая женщина отца, и в то же время - не мама. Чудовищное несоответствие!
Как для кого, а для Насти такое – подобно землетрясению. Жили, жили, и вдруг – на тебе! Даже представить невозможно, не то, что принять.
Что дальше-то делать?!
И второй вопрос, не менее рискованный: как об этом скажешь Тимофею! Как он отнесется к новости?! То ли вспылит, то ли замкнется…  Молча, что называется, проглотит. Как на это ни посмотри, но и «двушка» в центре, и «однушка» в пригороде – ему не принадлежали.
Тимофей Сидорчук – коренастый брюнет с глазами навыкате, старше ее лет на пять. Не сказать, что удачная партия, но.. встретилась Настя с ним раз, другой…  Как-то случайно заговорили про ипотеку, про то, что хорошо бы иметь свое жилье… Через какое-то время она поймала себя на том, что Тимофей присутствует практически во всех ее планах-проектах на будущее, как санузел в квартире.
Надежный, незаменимый, всегда под боком.
О работе своей не любил распространяться. Производят что-то, поставляют куда-то…  В детали Настя не вникала.
Когда проснулась с ним в одной постели, сначала страшно испугалась, потом прислушалась к его ровному дыханию и…  Почему-то именно дыхание показалось ей залогом стабильности и постоянства. Почему – не ясно. Все само собой организовалось, будто по-другому и быть не могло.
Когда Тимофей проснулся, она «раскололась», что двухкомнатная квартира, в спальне которой они валяются в чем мать родила, рискуя быть застигнутыми вернувшимся с дачи отцом, станет сразу же ее собственностью, едва она выйдет замуж.
Разговора про ипотеку с тех пор не возникало.
Может, стоило реанимировать тему?
Узнав жуткую новость, Настя Тимофею звонить не стала. Спрашивается, почему? Не хотелось расстраивать раньше времени – вдруг отец передумает, вдруг пошутил… Услышанное казалось запредельной фантасмагорией, в душе теплилась детская надежда, что все вернется на круги своя, колдовство рассеется.
Как ни странно, Тимофей тоже не звонил, словно предчувствуя недоброе.
Еще вчера они жили в другой реальности, где, казалось, лишь руку протяни – и вот она, респектабельность.
Стартовать в семейную жизнь с двухкомнатной квартиры в центре, когда тебе двадцать с небольшим – согласитесь, неплохо. И совсем иное дело – с однушки в пригороде. Электрички, неустроенность, нервотрепка…   Неудачный старт, короче. Назовем вещь своим именем.
Вслед за таким стартом – шлейф других неудач, потом еще, еще… Тщетно пытаясь представить этот шлейф, Настя задремала.

*   *   *   *

Утром с отцом поговорить не удалось: в спешке позавтракав, убежала на работу в трамвайное депо. Рельсы привычно летели навстречу, иномарки норовили занять трамвайные пути, суета мегаполиса по-хозяйски заполняла вагон, как шипящий гелий – темноту резинового шарика.
Кондуктор невозмутимо делал свое дело…
Когда желание поделиться новостью с близким человеком переполнило до такой степени, что сложно стало управлять трамваем, на одной из остановок Настя позвонила. Обрушив на Тимофея новость, она попросила его обязательно сегодня присутствовать на смотринах, поскольку… она одна не справится, ей одной страшно.
- Неожиданно, конечно, но не смертельно, - послышалось в трубке. – И не с таким справлялись.
- Для меня почти смертельно, - чуть не заплакала она в ответ. – Для меня это приговор! Почти летальный исход.
- Не будем хоронить себя раньше времени, вечер утра мудренее.
Нельзя сказать, что услышанный каламбур ее всерьез обрадовал, но стало немного легче. Можно было работать дальше.
Отец подготовился к событию: купил торт, шампанское, конфеты, фрукты. Праздничный стол украшал огромный букет гвоздик, на кухне под полотенцем в утятнице «томилось» жаркое из кролика.
Вдохнув арматы, Настя про себя удивилась: как она об угощении не вспомнила! Весь день голова была занята другим, однако, для женщины это не оправдание! К тому же, раньше она никогда не замечала за отцом кулинарных способностей.
Пока разувалась в прихожей, думала, что удержаться от колкостей не удастся, однако, увидев избранницу отца, поняла, что на прямой конфликт не пойдет никогда, разве что с подачи Тимофея.
Рыжеволосая веснушчатая девушка так приветливо улыбнулась, что Насте ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. Первая мысль, родившаяся после приветствия, отдавала святотатством: а что столь эффектная шатенка могла найти в ее отце!
Настя тут же постаралась ее прогнать, но это оказалось делом непростым. Представила: идут они вдвоем в обнимку: седобородый полнеющий отец с редеющей шевелюрой и, словно Дюймовочка в объятиях майского жука, эта пичужка. У всех нормальных людей сразу же вспыхивает на таблоидах вопрос: если это отец с дочерью, то откуда столько пылкости?
- Знакомьтесь, девочки, - призывно начал отец: - Это Настя, это Юля. Надеюсь, вы подружитесь.
Незнакомка так смотрела на ее отца, что очень скоро у Насти не осталось сомнения: похоже, здесь действительно любовь.
Поначалу разговор не клеился: погода, политика, кино, театр, гастроли заезжих знаменитостей… О чем еще говорить, Настя не знала: Тимофей опаздывал, и это всерьез напрягало.
Услышанная love story оригинальностью не блистала: отец руководил инженерно-техническим центром предприятия, Юля пришла на практику после окончания института. Желание всецело посвятить себя науке рухнувшему на нее чувству ничуть не противоречило, как ни парадоксально, наблюдался даже определенный синергизм…  Не говоря уже о возрастной разнице в четверть века!
Слушая заумную мутотень с вкраплениями эмоциональной патетики и многозначительных пауз, Настя поначалу не могла отделаться от чувства стыда: тут такая высокая любовь, а у нее на уме – квартирный вопрос, верх меркантилизма и расчетливости! Спустя какое-то время шампанское сделало свое дело: неприятное чувство растворилось, не оставив и следа.
Тимофей подоспел как раз к крольчатине.
Отец пошел открывать. До Насти донеслось из прихожей:
- Кролик, однако, тебя опередил! На то он и кролик!
- Так мы наверстаем, Валентин Мироныч! – нашелся будущий зять.
Увидев Юлю, Тимофей в первый момент забыл все слова, и несколько секунд смотрел на девушку, как кролик на удава.
От ревности Настя даже почувствовала небольшое удушье.
Когда ее парень вышел из шокового состояния, поправив перед зеркалом прическу, и усевшись рядом с ней за стол, Настя подумала, что зря поспешила скинуть девушку со счетов как соперницу. Не исключено, что все еще впереди, и не известно – куда кривая выведет.
Мясо кролика оказалось жестким и пересоленным. Если бы не ее любимое шампанское, раскритиковала бы кулинара в пух и прах.  Первой, кстати, об этом высказалась Юля, с улыбкой заметив, что влюбленные всегда все пересаливают. Отец ответил, что решился на этот подвиг первый и последний раз в жизни. После чего принялся с азартом рассказывать о производстве какого-то нового оборудования, Юля с интересом его слушала, порой возражала, вставляя реплики.
Настя разглядывала ее тонкие, отчаянно жестикулирующие пальчики, то и дело вздрагивающие рыжевато-белесые кудряшки над ухом, аккуратный лобик с веснушками, на котором никак не могли, как ни старались, собраться морщинки, и не могла представить, что столь ювелирно отточенное творение матушки-природы сподобится лечь в одну постель с ее отцом, а утром проснуться в его объятиях, мурлыча от счастья.
Одно с другим никак не стыковалось.
- На работе наговориться на эту… сугубо техногенную тему, - вклинилась она неожиданно для себя в размеренное воркование двух влюбленных голубей, - вам, конечно, не судьба!
- Настасья, прости, прими чистосердечное раскаяние, - отец опустил глаза, приложив к груди ладонь. – Когда влюбляешься, становишься таким глупым… Для меня сейчас что ни тема, то…
«С влюбленностью своей ты, папочка, однозначно перебарщиваешь, - подумала она, зыркнув на отца. - Вставляешь ее всюду, как затычку, по поводу и «без»! Скромнее надо бы в твоем-то возрасте!»
- На работе обстановка официальная, - пустилось тем временем в объяснения создание. – Там особо не разговоришься. Здесь – другое дело…
«А ты, девочка, похоже, репетируешь роль будущей хозяйки дома? – едва не выплеснулось в сердцах у Насти. - Не рано ли?!»
- Думаю, обобщать не стоит, – миролюбиво хмыкнул Тимофей, ослабив узел галстука. – Мне, например, тоже интересно. Мы сейчас как раз занимаемся производством резино-технических изделий, в частности, уплотнительных колец для такого же оборудования. Правда, продаем пока вашим конкурентам.
- Это еще почему? – изобразил недоумение отец. – Почему не нам?
- Они первыми на нас вышли, Валентин Мироныч! В бизнесе это норма, ничего удивительного.
- Так, может, стоит переиграть?
- Вы предлагаете нам нарушить договорные обязательства, Валентин Мироныч?
Чувствовалось, что столь частое повторение его имени-отчества удовольствия отцу не доставляет, но он сдерживался.
- Душновато как-то, - заметила Настя, допивая шампанское из бокала и поднимаясь. – Выйду на балкон ненадолго. Проветрюсь.
Она думала, что создание с кудряшками последует за ней – прекрасная возможность пооткровенничать чисто по-женски. Однако ошиблась. Следом последовал ее жених.
– Ты меня, конечно, прости, Настён, - Тимофей прикрыл за собой дверь, протиснувшись на узкую балконную площадь. - Но что этот полураскрывшийся бутон нашел в твоем отце? Моложе и интересней не нашлось? 
– Не буду на тебя сердиться, хотя ты и заслуживаешь. Тем более, что подобный вопрос и меня посещал. Сейчас неважно, кто в ком что нашел. Важно – что мы будем делать, что предпринимать. Если будем, конечно. Надо что-то придумать. Посмотри на них, - Настя чуть приоткрыла дверь, отодвинула штору и перешла на шепот, - они счастливы, как дети. Она улыбается всем и каждому, и неодушевленным предметам в том числе.
В этот миг внутри Насти шевельнулось что-то непонятное, не знакомое доселе, но она так и не смогла определить – что. Тимофей тем временем достал сигареты, зажигалку и принялся прикуривать.
- Есть одна мысль, только мне надо посоветоваться…
- С кем? – Настя прикрыла дверь, почувствовав легкое раздражение: до сих пор не мог с нею поделиться этой мыслью! – Можно поподробней??
– С братом своим двоюродным. Здесь спешить нельзя, можно дров наломать.
– У тебя есть брат? – слегка опешила Настя. – Почему я об этом ничего не знаю? И не говори загадками, ради Бога!
– Да, у меня есть брат Руслан. Мы с ним так давно не виделись, что он для меня как будто и не существовал вовсе. Короче, тут такая история… – Тимофей стряхнул пепел в пустой цветочный горшок. – В общем, отсидел он. Но парень очень видный, красавец писаный, когда-то девчонки укладывались в штабеля.
- Так уж и в штабеля, - недоверчиво усмехнулась Настя, почувствовав неприятный холодок между лопаток.
- А эта Юля девочка смазливая, легкомысленная… Такую можно влюбить в кого угодно, если грамотно подойти. И тогда она забудет твоего отца! Клин клином вышибают!
- Ты хочешь, чтобы она влюбилась в твоего двоюродного брата?
- А что? Мне кажется, идея реальная, вполне выполнимая. Руслану сейчас просто необходима подобная авантюра, он столько лет был без женской ласки и тепла. Да ты его только увидишь…
Тимофей неожиданно замолчал.

*   *   *   *

Историю взаимоотношения двух братьев Настя услышала на следующий день, когда они с Тимофеем прогуливались в парке. Лет пять назад, когда Руслан только окончил школу, на выпускном балу довелось им подраться из-за девчонки, в которую оба были влюблены.
Звали девушку Люба.
Тимофей до сих пор жалеет, что пьяный заявился тогда на чужой выпускной. Не сдержался, отвел Руслана за гаражи и начал втолковывать, почему тот недостоин этой девушки.
Казалось, их разговор никто не слышал, но в самый «критический»  момент вдруг появилась Люба и кинулась разнимать братьев. Руслан оттолкнул ее. Неудачно упав в небольшой овраг, она сильно ударилась о штыри торчавшей арматуры. Спасти бедняжку не удалось.
На похоронах присутствовал весь класс.
Убитые горем родители девушки выкрикивали на суде в адрес Руслана такое, что приговор – лишение свободы сроком на пять лет с отбыванием в колонии общего режима – показался неслыханно мягким.
На днях Руслана освободили.
- Я думал, он замкнется, обозлится, - рассуждал Тимофей, вышагивая рядом с Настей. – Ничего подобного, как огурчик вернулся. Смотрит на мир с оптимизмом, особенно на женщин. Словно и не было в его жизни этого срока. Живчик, одним словом.
Настя шла рядом, втянув голову в плечи, чувствуя противную сухость во рту. У Тимофея брат – убийца! Пусть не преднамеренный, но убийца…   Хотя – почему не преднамеренный? Отсидел пять лет!
Как мало она еще знает про своего будущего жениха! Интересно, какой сюрприз будет следующим?
- Ты мне никогда не рассказывал, - хрипло произнесла она.
- Честно признаться, Настен, я бы и сейчас не рассказал. Если бы не возникла эта проблема. Надо спасать квартирку-то, выручать ее из беды. Сегодня вечером я планирую Руслана во все посвятить. Уверен, он не откажется. Более того, ухватится… Это ж… такая приятная авантюра.
- Не нужно его ни во что посвящать! – еле слышно произнесла она и поежилась. – Не забывай, это мой отец. Не чужой человек! Это рискованно! Ведь твой Руслан убил…  Я уже заранее боюсь его!
- Он убил случайно! – Тимофей остановился посреди дороги, притопнув. – Я тебе только что рассказал. Он раскаялся, отсидел. Можешь мне поверить, сейчас абсолютно никакой опасности из себя не представляет. Белый и пушистый. Ты увидишь его и поймешь, насколько ему это противоестественно.
- Дело в том, что я не хочу его видеть, - стояла на своем Настя. – Пойми, это моя семья, и…
- Погоди, ты что, хочешь отказаться от идеи вообще? Давай тогда найдем кого-то. У тебя есть знакомые молодые парни, которые согласятся… Иного выхода все равно нет. Не девушек же искать для твоего отца, он на них точно не клюнет!
Залепив Тимофею пощечину, она развернулась и пошла по направлению к трамвайной остановке. Сидевшие на ближайших скамейках пары все видели, слышали, провожали ее, как ей казалось, понимающими взглядами. Настя цокала каблучками, не оглядываясь.
Если бы оглянулась, то увидела бы, как из-за тополя к Тимофею подошел атлетически сложенный светловолосый парень и, глядя в сторону удаляющейся Насти, о чем-то спросил.

*   *   *   *

Хорошо поговорили, нечего сказать.
Дома она занялась уборкой, загрузила стиральную машину. Под гудение пылесоса думалось легко, будто он высасывал все лишнее, оставляя самую суть.
Это их первый серьезный скандал, хотя знакомы почти год. Раньше не было поводов, а тут…  Не по душе ей затея с бывшим тюремщиком, хоть режь ее! Еще вчера казалась оригинальностью, а сегодня...  Не по душе.
По сути, они с Тимохой бесцеремонно вмешиваются в личную жизнь отца, не имея на это никакого права. С другой стороны, что в этом плохого: Юля случайно встретит молодого человека, который ей понравится, влюбится в него… Какой в этом криминал? Разве так в жизни не бывает? И не такое случается! Просто они с Тимофеем чуть подстегнут этот поток случайностей, направив в нужное русло.
Эх, если бы не тюремное заключение этого Руслана!...
Телефонный звонок прервал размышления. Выключив пылесос, Настя схватила трубку. Властный женский голос сообщил, что звонят из нотариальной конторы, и попросил пригласить Щукина Валентина Мироновича.
- Его, к сожалению, нет, - залепетала Настя, предчувствуя неладное. – Что передать, когда вернется?
- Передайте, это по поводу завещания.
Комната закружилась перед ее глазами, она вынуждена была сесть в подвернувшееся кресло, прошептав в трубку «Я обязательно передам».
Насколько ей было известно, особых проблем со здоровьем у отца не было, следовательно, написание завещания вызвано исключительно последними событиями в его жизни. Нетрудно догадаться, кому и что собрался завещать папаша.
Ей захотелось взвыть, запустить телефонной трубкой в люстру, смахнуть весь хрусталь с полок шкафа на пол. Ну почему так?! Почему именно сейчас, не раньше, не позже?!
Когда пару месяцев назад они втроем – отец, она и Тимофей – обсуждали квартирный вопрос, никаких разногласий не возникало. Впрочем, как и речи о завещании. Ничего не предвещало сюрпризов!
В дверях щелкнул ключ, в прихожей послышались приглушенные голоса, узнать которые девушке не представляло труда. Как и то, чем вызваны шорохи, шарканья, вздохи, грохот падающих предметов. Насте все знакомо не понаслышке - так сказать, пройденный материал, закрепленный на подкорковом уровне.
- Настасьи нет, не бойся, я их не так давно в парке видел.
- Все равно как-то… Не по себе.
- Хочу, чтоб ты… знала… – глухой голос отца отрывочно доносился как из глубокой пещеры. – Я написал завещание…
- Не хочу ничего слышать! – послышался сдавленный ответ.
Настя сидела в кресле за дверью, окаменев.
Господи, это ей не снится?! Скажи ей кто-то раньше, что она станет свидетельницей подобного конфуза… Что ее отец, как похотливый самец, тяжело дыша, будет тискать кого-то в прихожей… Что она доживет до подобных ощущений… Настя сразу бы отнесла подобные фантазии к разряду утопических типа возможности построения коммунизма в СССР при Хрущеве.
Внутри опять что-то шевельнулось – так же, как вчера на балконе, когда подглядывала из-за закрытой шторы за отцом и Юлией. Словно в мутной глубине прошмыгнула серьезная рыба, но разглядеть ее не получилось.
То ли кто-то расслышал работающую стиральную машину, то ли увидел пылесос посреди комнаты, но вдруг шорохи разом прекратились. Из-за двери показалась взлохмаченная голова отца:
- Ты что, подслушиваешь?! Вы только что были в парке!
Настя нашла в себе силы подняться. Кое-как подошла к аппарату, положила трубку, потом протиснулась мимо отца и отшатнувшейся в сторону Юли. Оба при этом спешно поправляли на себе одежду, прически.
- Была нужда вас подслушивать, как же! Тебе звонили из нотариальной конторы, - произнесла как можно официальней и суше, и откуда только силы взялись! – Насчет завещания, просили срочно перезвонить.
- Ну, раз ты все знаешь, - развел руками отец и, потеряв к ней всякий интерес, подошел к аппарату. – Тогда будет проще найти общий язык.
Юля что-то пыталась сказать, утешить как-то, суетой своей напомнив почему-то курицу. Но Настя ничего не слышала. Застегивая плащ на ходу, она выскочила на улицу. В руке оказался сотовый, нажав на номер Тимофея, она выпалила:
- Тим, ты прости меня, но… - она перевела дыхание, так как рыдания душили ее. - Я не против подключения к нашему делу твоего Руслана. Квартиру действительно надо спасать. Отец написал завещание, прикинь!
- Ты текст завещания видела? – конкретизировал голос в трубке.
- Нет, но сомнений по поводу того, кому что достанется, у меня нет. Надо помешать им как-то… Короче, на твоего Руслана вся надежда.
- Я с ним переговорил, - уклончиво протянул Тимофей. – Не скажу, что бы он бы в восторге от нашей затеи, но участвовать вроде как согласился.
- Ты что-то не договариваешь, - усомнилась она в его искренности, но так и не получила ответа. 

*   *   *   *

Договорились встретиться вечером в кафе «Сибириада».
Настя решила домой не заходить – так и пойдет, в чем была. В конце концов, не развлекаться идет - для дела. Взглянув на часы, прикинула, сколько у нее еще времени, чтобы собраться с мыслями перед встречей с братьями. Выходило, что спешить некуда: полчаса в ее распоряжении точно было.
Проходя мимо витрин гипермаркета, вдруг поняла, что явилось причиной странных ощущений вчера на балконе и сегодня, когда сидела, затаившись, в кресле и слушала шорохи и вздохи в прихожей.
Это зависть – обычное человеческое чувство, когда видишь, как другим хорошо, а у тебя такого не наблюдается. Как ни противно было себе в этом признаваться, но она по-черному завидовала чувству отца и Юлии. Вместо того чтобы радоваться за них.
Тимофей проигрывал брату по всем статьям, хотя и был на него похож. Словно вопреки возрасту сначала решили сделать Руслана, а уж потом, из того, что осталось – его. То, что казалось лишним во внешности Тимофея, было безжалостно удалено из облика младшего брата, казавшегося совершенством. Продолговатое, немного скуластое лицо, щеки с двухдневной щетиной, густая светло-русая шевелюра…  Во всем сквозила легкая интригующая небрежность, не переходящая, однако, в неряшливость.
Братья сидели за столиком друг напротив друга, и Настя могла какое-то время бесконтрольно наблюдать за ними. Тимофей, как всегда сутулился, осанка Руслана была безупречной. Настя все рассмотрела, кроме глаз.
Самым странным было то, что про убийство и тюремное заключение, увидев Руслана, она забыла в тот же миг. Настолько второстепенным и несущественным показалась ей эта деталь.
- Привет, мальчики! Скучаете?
Огорошив своим появлением обоих, Настя внимательно наблюдала за реакциями. Прежде всего, ее интересовало – как отреагирует Руслан. Усаживаясь, она успела заметить, как Тимофей что-то быстро схватил со стола и спрятал в карман.
Руслан же уставился на нее, не мигая.
- Привет. Ты Анастасия? – уловив еле заметный кивок в ответ, протянул руку: - Я… Руслан.
Она вспомнила, что именно так Тимофей смотрел вчера на Юлю – как кролик на удава. Только теперь роль удава досталась ей. Справится ли она с ней? Выдержит ли?
- Я вам кого-то … напомнила? – поинтересовалась она, присаживаясь на пустое место. Впервые нужные слова, будто семечки арбуза, ускользали от нее. – Мы, кажется… не встречались… еще.
- Что ты мне выкаешь? – смутился он. - Зачем нам дистанции?
- Извините, я вам не мешаю? – вмешался Тимофей.
- Наконец-то ты понял это! – неожиданно жестко отреагировал Руслан. Невозможно было понять: шутит он или говорит всерьез. – Я это понял еще утром, когда увидел, какую сочную пощечину ты схлопотал в парке.
Ухмылка Тимофея никак не монтировалась с возникшей паузой. Впечатление складывалось такое, что браться поссорились за минуту до прихода Насти, и один из них решил ничего не скрывать и не приукрашивать.
- Это что еще за перекрестное опыление? – натянуто удивился Тимофей. - В сценарии такого поворота нет! Давайте ему следовать.
Руслан взял ее ладонь в свою, при этом она почувствовала внутри то же самое, что и вчера на балконе, и сегодня в кресле… Только на этот раз рыбу в глубине удалось рассмотреть: блеснувшая на солнце чешуя едва не ослепила ее. Настя не отняла руку, глаз не отвела.
- Мы напишем новый сценарий, поменяв исполнителей главных ролей, - с этими словами Руслан поднялся, глядя ей в глаза. – Правда?
Она кивнула, поднявшись вместе с ним.
- Ну, все, - замахал руками Тимофей, тщетно пытаясь остановить обоих. – Пошутили и хватит, давайте обсудим наше…
– Почему бы тебе самому, - перебил его Руслан, - не заняться этим самым… охмурением? Хотя смысла в этом, если честно, я не вижу.
Они удалялись между столиками, словно киллеры с дымящимися «стволами», сделав свое черное дело, оставив беспомощно агонизирующую жертву. Настя чувствовала, что поступает жестоко, возможно, потом будет жалеть об этом, но твердая походка Руслана, груда мышц под обтягивающей футболкой и широкая грубоватая ладонь, в которой ее кулачок безнадежно утонул по самое запястье, - все это в тот миг не оставляло ей выбора, обволакивало со всех сторон.
Ей ничего другого не оставалось, как подчиняться.
- Кажется, это называется - грязными ногами на чистую простыню, - послышалось вслед. Настя кое-как успела повернуться, бросить:
- Прости…
- Он простит, - шепнул ей Руслан, выходя из кафе. – Не сомневайся.
- Почему… почему ты так уверен? – Настя вырвала свою руку из его ладони. – Не слишком ли много на себя берешь?!
- Нет, не слишком. Он мне должен.
- Он? Тебе? Я ничего не понимаю!
- Наконец-то мы перешли на «ты», - он улыбнулся так, что Насте вновь померещилась блестящая чешуя рыбины в глубине. – Ты не представляешь, как я счастлив. Еще сегодня утром в парке тебя увидел и…
- Не уходи от ответа! – почти выкрикнула она. -  Чего он тебе должен? С какой стати?!
- А за кого я отсидел пять лет? – развел руками Руслан. – Смерть Любы на нем. Это он мою одноклассницу толкнул в овраг! Не специально, разумеется, но факт остается фактом. Кстати, ты на нее похожа - как близняшка! Интересно, а что он тебе наплел?
- Что это ты… ее.. - Настя вдруг споткнулась на ступеньках, Руслан поддержал ее. Когда она твердо стояла на асфальте, он не спешил выпускать ее их объятий. – Я тебе не верю! Зачем тогда ты взял вину на себя?
- Меня кто-нибудь спрашивал? Свидетелей не было, Тимоха твердил, что я виновен…  К тому же Любка вроде как его любила, у меня был повод для ревности, и я ревновал, угрожал, скрывать не стану. Свидетелей тому – куча. Мы с Тимохой тогда друг другу так рожи намылили, что в самый раз в фильме ужасов сниматься, категории восемнадцать плюс. Это сейчас я подкачался и оформился, а пять лет назад – хлюпик-хлюпиком, дурак-дураком…  Вдобавок ко всему - двоечником, которому осенью светила армия. А у него дело свое только-только намечалось, был на взлете, перспективы прорисовывались – одна лучше другой. Так жалко мне его стало! Брат все-таки.
- Ничего себе братец! Закопал фактически! И я за него собралась… – возмутилась Настя, схватившись за голову. – Как переварить такое!
- Все это в прошлом, - резюмировал Руслан, проведя в воздухе черту. – Не бери в голову. На сегодня он все прощелкал, ничего толком не создал. Зла на него я не держу, он сам себя наказал. Более того, встретив тебя, вроде как благодарность даже испытываю.
Настя оглянулась в сторону кафе:
- А ведь ты, похоже, прав. Другой бы давно нас догнал и…
- Пять лет назад непременно догнал бы, - покачал головой Руслан, обнимая ее за талию. - Сейчас побоится.
 
Тимофей какое-то время смотрел им вслед, потом достал из кармана старенькую смятую фотографию, на которой была изображена улыбающаяся девушка, как две капли воды, похожая на Настю.
Перевернув ее, кое-как разобрал затертые слова «С любовью, Люба», после чего спрятал фотографию обратно в карман, достал оттуда же носовой платок и приложил к глазам.