Самое сильное, что у меня когда-либо было

Всю себя вылила, прах свой развеяла позавчера, портрет, где я - другой человек, сожгла, и совсем, и совсем не грустно! Ибо жалила я всегда, как пчела, а теперь свято место пусто. На лицо мое посмотри. Видишь эти глаза? Им больше неинтересно. Ничто. Никто. Никогда. Портрет Иисуса в них треснут, а священники больше не капают на икону маслом, чтобы казалось, что она плачет. Потому что это пресно и небезопасно, а на большие купюры ни у кого нет сдачи. И меня нет. Растащили по кирпичу. Каждый думает, что имеет на это право, а я плачу, кричу, до ужаса не хочу, а меня уже нет и не надо. Посмотри на мою мать. Ее били, она пила, унижалась, ходила в церковь. Я встречала её на судах, где защищали нас обеих. Столько отдать! И быть человеком, верить - ведь ее раскалывали, распиливали на щепки, забирая себе трофей! Память на это цепка, памяти только верь. А мне не стоит. В грудном ящике пусто, грабители вынесли все, что было спрятано: взлелеянные нивы, ветры, всплески, хрусты, выбоины и вмятины. А мне не верь. Я вылила в раковину. Прах свой развеяла во дворе. То, что осталось, отдать бы кому. Отдать бы кому скорей.