Ведьмачья песня

Уж зарделась заря. Мне давно не до сна —
Рану старую разбередила весна.
Через трели, что громко поёт соловей,
И ромашковый морок с далёких полей.

Твоя кожа пахла сиренью и мятой,
Твои волосы пахли ромашкой и льном.
Ах, зачем, ах, зачем полюбил я проклятый?
Ах, затем, лишь затем, чтобы плакать потом...

Помню, мчался стремглав меж зелёных дубрав
Чуть коня вороного на смерть не загнав.
Чародейка и травница, дверь отворя,
Приютила меня и больное дитя.

Ах её кожа пахла...

А девчушка жива. Чародейке б уйти.
Так нарочно сошлись оба наших пути —
К приключениям страсть в её сердце жила,
Только друга и повод начать их ждала.

А ей всего двадцать, а глаза — васильки.
Как в море пучины они глубоки!
И в них я с улыбкой ушёл с головой.
Мне снова семнадцать, я вновь не седой...

Мы сражались с драконом, рубили с плеча,
Пели песни мы, смерти в лицо хохоча,
И крушили чудовищ, ночевали в лесу,
Друг на друга сдувая с травинок росу.

Ах, поцелуи были сладки,
Ты лишь меня всю жизнь ждала.
Я их срывал, как цветы, украдкой.
Куда же ты навек ушла?

У моей королевы венок из ромашек,
А на шее блестит изумрудом лоза.
Мне уж скоро два века, но ты меня старше,
Стали волнами в море пучины-глаза.

Ах, как недолог был наш век,
Ах, как безумно я любил,
Ах, как же смертен человек!
Ах, где бы мне набраться сил,
Чтоб сделать лодку для тебя,
Её ромашками устлать!
Ах, можно рядом лягу я,
Чтоб никогда не отпускать?

Лишь год мы пробыли с тобой,
Лишь дважды слушав соловья.
И мне не обрести покой,
Родная. Слышишь ли меня?

И были грозы под луной,
В дожде я видел образ твой...
И снова жив, и петь хочу,
С волками в стае вдаль лечу!..

Помню лодку и помню тот старый утёс,
Помню ветер, что вдаль твоё тело унёс,
Помню пламя стрелы, помню плач соловья,
Помню крик, но не помню кто — ты, а кто — я.

Я плыл в той лодке, не дыша,
Навстречу смерти не спеша,
А ты стоишь на берегу,
Но вот доплыть я не могу.

И не бьётся с тех пор моё сердце в груди,
Как посмел я тебе дать навеки уйти?
Уж зарделась заря, мне давно не до сна —
Рану старую разбередила весна.

Ах, как твоя кожа пахла сладкою мятой,
А твои волосы пахли ромашкой и льном.
Ах, зачем, ах, зачем полюбил я проклятый?
Ах, затем, лишь затем, чтобы плакать потом.

Ты жива, ты жива, это я в Лету канул,
И был проклят, и жду, чтоб свободным стать вдруг.
Ты приди, забери, залечи мою рану,
Моё счастье, любимый единственный друг!

Твоя кожа пахла сиренью и мятой,
Твои волосы пахли ромашкой и льном...
Ах, зачем, ах, зачем полюбил я проклятый?!
Лишь затем, чтобы быть с тобой вместе потом.

30 июля 2015 года