Устин Шереметьев. Облава

Я помню мирных дней начало.
Землянки жалкие в логу.
Купавы яблонь одичалых
И запустенье на лугу.

Хозяйство одолел упадок.
Мы в Брянск направили послов –
Бородачей,
Просить лошадок.
Пришёл ответ:
Растить волов.

Растили.
Только поголовья
Рогатого был краток век.
Неповоротливость воловью
Не мог простить наш человек.

В нём удаль высшего накала
И жажда новых скоростей...
Пришла весна.
Из Забайкалья
Прислали нам степных коней.

В глазу сияет дикий лучик.
Вскочи в седло и спорь с мечтой,
С женой простись на всякий случай,
С невестою, коль холостой.

Все конюхи – ребята в силе.
Но было им невмоготу,
Пока лошадок приручили
И приучили к хомуту.

Кормов, вестимо, недостаток,
А ласки – рацион двойной,
Но всё ж была в глазах лошадок
Тоска по вольности степной.

Однажды даль плеснула гулом –
Шли трактора из МТС.
Коней как будто ветром сдуло,
Табун помчался в дальний лес.

Дрожал простор, от пыли пегий,
От ржанья колыхалась высь.
Потом... степных коней набеги
На огороды начались.

Наш председатель те потравы
Увидел и сказал не зло:
— Не обойдётся без облавы.
Зовите, что ли, всё село.

Порой мы жадны до потехи, –
Облава что, а все идут.
Нетерпеливые стратеги
Нашлись,
Советы подают.
У них всё просто:
В ход верёвки
Пустить и тех коней связать.
Иной назойливой сорокой
Трещит, хоть нечего сказать.

И скептик тут:
— Не заарканим.
Добряк:
— Пускай живут в лесу.
Злой, зарядив ружье жаканом,
Орёт:
— Коней на колбасу!

А председатель?
Он не спорит
Ни с кем. Он знает: всё равно
Блеснет в разноречивом хоре
Рациональное зерно.

Он нужное заметит слово,
Не для себя, для всех возьмёт,
Пока словесная полова
Над ним омёт не наметёт.

Старик-лесник, сложив ладони,
Сказал, что в чаще лозняков
Видали волка... Станут кони
Добычей лёгкою волков.

А там, где чахлая осина, –
Зияет топь. Там нет пути.
Нам надо гнать коней в трясину,
Чтоб их от гибели спасти...

Тут председатель:
— В это верю.
Спасибо, надоумил ты.
В твоих словах, папаша, в меру
И мудрости, и доброты.

И подает команду: «К бою»,
Улыбкой дарит старика.
Бьют босоногие ковбои
Кобыл лохматых под бока.

Несутся в рощу с гиком смехом,
И в чаще голоса звенят,
Уже повторенные эхом
И отраженные стократ.

Прислушались степные кони,
Откуда им и кто грозит,
К болоту мчатся от погони
И вязнут тут и там в грязи.

Один, другой надёжно впутан, –
Болото охлаждает пыл.
Во рты горячие суют им
Сосульки звонкие удил.

— Тяни скорей!
— Не то утонет!
— Спокойно, конь,
Умерь-ка прыть!
Теперь верхом,
И слёту в омут,
Грязищу жирную отмыть.

— А где вожак? - напомнил кто-то.
— Нет вожака. Ему везёт.
— Глядите-ка, через болото
Ползёт. Да ещё как ползёт!

Конь каждой жилкой рвётся к воле.
И вырвался.
И стал ничей.
Он видит степь, вернее поле,
Поляну в золоте, ручей.

Конь отряхнулся. Позолотой
На нём сияли грязь и пот.
По-волчьи щерилось болото.
Вздыхали люди:
— Пропадёт.

С ружьём который:
— Ротозеи!
Пальну, коль не смогли живьём...
А председатель:
— Как ты смеешь!
Безумный, опусти ружьё!
Откуда прёт такая неверь?
И отвернулся, пригрозив.
И в доброте своей, и в гневе
Он был поистине красив.

Мы шли. Пахучий вереск стлался.
Туман проплыл меж луговин.
Нас много шло.
А конь остался
На поле и на лес... один.

Мы шли.
А вслед такое ржанье
Из-за болота донеслось,
Такое в голосе дрожанье,
Что нас растрогало до слёз...

Шло время по своим законам.
Шестая ночь сменила день.
Под утро услыхал дед-конюх
Неловкий топот под окном.

Дед вышел, потянулся вяло
И не успел разинуть рта:
Четвероногая стояла
Пред ним степная красота.