Маяковский. Пьеса

       






                п ь е с а

                в  четырех    действиях


         Действующие         лица   :

Маяковский  Владимир -    поэт
 Александра Алексеевна Павленко- мать поэта
 Сергей Есенин - поэт

 Давид Бурлюк- поэт, художник
 Велимир Хлебников- поэт
 Василий Каменский- поэт
 Валерий Брюсов-поэт
 Асеев- поэт
 Семен Кирсанов-поэт
 Алексей Пронин – антрепренер
 Лиля Брик
 Осип
 Эльза
 Вероника
 Ларионов
 Евгения Ланг-художник
 Криницкий
 Гоча
 Нина
 Надзиратель
 Следователь
 Студент художественного училища
 Студенты
 Толпа
 Полиция, жандармы




                ДЕЙСТВИЕ       ПЕРВОЕ

 Владимир Владимирович  Маяковский родился 7 (19) июля 1893 года в селе Багдати, Кутаисской губернии. Великий русский советский поэт, крупнейший поэт  XIX столетия. Помимо поэзии проявил себя , как драматург, киносценарист, кинорежиссер, актер , художник , редактор журналов. Его отец – Владимир Константинович был лесничим  3 разряда в Эриванской губернии. Мать- Александра Алексеевна Павленко – из рода кубанских казаков, родилась на Кубани в столице Терновская. У поэта было две старших сестры и два брата Константин( умер в трехлетнем возрасте от скарлатины) и Александр (умер в младенчестве).

                пауза

 Нарастает шум и волнение на сцене появляется революционно  настроенная  молодежь гимназии  Кутаиси, куда в 1902 году поступил поэт.
Владимир. Ребята, надо разбросать листовки по всем улицам, пусть люди знают о том, что в них написано.
Гоча. Владимир , это опасно, кругом жандармы так и шныряют.
Нина.  Отчаянный ты, Володька, ничего не боишься!
Владимир.  У меня есть такая задумка самому жандармскому полицмейстеру пачку листовок  в дом  подкинуть, вот потеха –то будет.
Гоча. Спрячь подальше листовки , кто-то идет. Доведешь ты до греха со своей напускной храбростью.
Владимир. Это у кого напускная храбрость, у меня?  Завтра весь город будет  только о полицмейстере и  говорить! Увидите!

Раздается свисток полицейского, затем еще один, ребята скрываются за домами.

Сцена перемещает нас после небольшого затемнения в одиночную камеру московской тюрьмы, где уже одиннадцать месяцев содержится поэт-скандалист за пособничество в побеге женщинам – политкаторжанкам из  Новинской тюрьмы. Владимир  что –то пишет в тетрадке, потом зачеркивает.
Владимир. В золото, пурпур леса одевались,
Солнце играло на главах церквей.
Ждал я: но в месяцах дни потерялись,
Сотни томительных дней.
Он закрыл тетрадь и спрятал ее в тайнике под топчаном. Дверь , лязгнув открылась:
Надзиратель. Маяковский, выходи на допрос.
Маяковского заводят в комнату следователя- полного, холеного царского служаку, который курит хорошие папиросы.
Следователь. Ну, что заключенный ,Маяковский, и дальше будешь  от всего отказываться и препятствия чинить следствию?
Маяковский. Я нес сверток неизвестному мужчине, про прокламации ничего не знал. Мне заплатить обещали. Я встретился с ним у памятника Пушкину, звали его, по моему, Александр .
Следователь. Пушкина?
Маяковский. Зачем же вы смеетесь надо мной, уважаемый?
Следователь. Я –то как раз не смеюсь, а кто-то у нас на каторге плакать скоро будет вот такими слезами.(Следователь показал Маяковскому стеклянную чернильницу) Сто пятьдесят листовок и это не первые и не последние. Где ты их брал, кому передавал, называй пароли , явки!?
Маяковский не знал , что во время обыска, произведенного у него на квартире , его спасла сестра Оля, выбросившая запрещенную литературу из дальней комнаты в глубокий снег, на соседнюю крышу дома.
Следователь. Я следователь  по особым поручениям Войтановский, заявляю вам, гражданин  Маяковский, что , если бы не ваша молодость-14 лет, и не ходатайства известных людей, загремели бы вы на восемь  лет каторги , как милое дело. А сейчас  я выношу вам постановление. что вы будете находиться под нашим надзором по месту жительства. Идите и подумайте, молодой человек о своем будущем. Надзиратель, увести заключенного!
                пауза

 Сцена после затемнения перемещает нас в мастерскую художницы Евгении  Ланг. В мастерской она и Маяковский.
Евгения. ( Смотрит на молодого человека с восхищением).Владимир, скажите мне , пожалуйста, какой у вас рост?
Маяковский. Средний, я думаю, уважаемая Евгения.
Евгения. А я так не думаю. И не обращайтесь со мной , как со старушкой. Я не намного старше вас.
Маяковский. Да я и не думал…
Евгения. Вам надо учиться ,Владимир. У вас очень хорошие способности к живописи. Хотите  я поговорю на счет вас?
Владимир. Буду признателен вам, Евгения.
Евгения. Ну вот опять. Нельзя ли добавить, например, к этому милая и ли дорогая?
Маяковский. Дражайшая , Евгения!
Евгения. Разрешите мне еще один вопрос ,Владимир?
Маяковский. Сколько угодно, пожалуйста, я готов весь день отвечать на ваши вопросы…
Евгения. Владимир…скажите, а почему вы все время вытираете руки платком и вообще. что эта за мания такая?..
Владимир. Это у меня после смерти отца.(Замолкает на мгновение, опускает голову).Он лесничим работал, подшивал документы для отчета и палец иглой уколол. Заражение крови и все, смерть…
Евгения. Какой ужас, я не знала,  простите, ради бога , Владимир…

                пауза

 Сцена после небольшого затемнения переносит нас в огромную светлую мастерскую  Московского художественного училища живописи и ваяния. Окна училища большие, одно открыто, потому что внутри много народу и душновато. Маяковский склонился над  мольбертом с большим листом. Входит Давид Бурлюк, высок, одет вызывающе- в шахматного вида смокинг и цилиндр, лицо разрисовано краской какими-то замысловатыми завитками, с лорнетом в руках, у него не было одного глаза.
Бурлюк. И что ж вы здесь все собрались я вас спрашиваю, когда на улице прекрасная погода?
Маяковский. А что вы предлагаете?
Бурлюк.(Подходит, протягивая руку) Давид Бурлюк, можно просто Додя.
Маяковский. Владимир Владимирович Маяковский, князь .И никак по-другому нельзя.
Бурлюк.(Восхищенно) Вот это голосище. Труба иерихонская!
Маяковский. Я своим голосом могу гвозди вбивать в стену(Смеется).
Маяковский бородат , в черной шляпе и черном же балахоне. Одет просто , даже бедно. Рот заваливается в отсутствие передних зубов, чем –то напоминает старика,  но , начав говорить,  превращается в трибуна и оратора.
Бурлюк. Вы ели сегодня чего-нибудь, труба иерихонская?
Маяковский. Князь Владимир Володимирович, попрошу только так ко мне обращаться.
Бурлюк. (Смотрит на его рисунок) Ну- тес, что тут у нас? Молодой человек , да вы гений я на вас посмотрю !?( Все обступают рисунок Маяковского, он смущен) Как вы схватили  характер его, образ , просто уму не постижимо!?
Маяковский . Чей характер? Я никого не хватал…Знаете , что Додичка, я пожалуй пойду с вами в нашу столовку…
Один из студентов. И обожрешься там компоту  опять, заговорив кассирше зубы!..(Все смеются)
Бурлюк с Маяковским демонстративно выходят под руку из мастерской.
                пауза

 Небольшая пауза , после которой  поворачивающаяся сцена переносит всех в столовую училища живописи и ваяния. Длинные перила преграждают путь к выставленным блюдам на прилавках, ассортимент которых убог – винегрет, селедка с луком, салат из свеклы с чесноком, пирожки, картофель с рыбой, из напитков кисель , компот и чай в огромном титане, возвышающимся у  девушки  за кассой и поблескивающим  на солнце. Посетителей немного,  много свободных столиков с поднятыми на них стульями. В углу сидят Бурлюк и Маяковский.
Бурлюк. Да вы не только художник, но и поэт?
Маяковский. (Уминая пирожки со скоростью деревообрабатывающей машины). Начинающий поэт, да и художник, впрочем, тоже.
Бурлюк. (С удивлением смотрит на  здоровый, не иссякающий аппетит молодого человека) Вы давно голодаете?
Маяковский. Да не помню уже.
Бурлюк. Хотите  с нами выступать? Я вам буду в день платить по пятьдесят копеек. Приходите в «Бродячую собаку»
Маяковский. А что я там буду делать?
Бурлюк. Там посмотрим. Во всяком случае орать и эпатировать публику у вас  должно получиться. Вы заметили, как я в мастерской завел толпу вокруг вашего рисунка, честно сказать убогого и никчемного. А на вас сейчас другими глазами будут смотреть молодой человек!
Маяковский. Так вам не понравилось совсем…
Бурлюк. Почитайте мне что-нибудь.
Маяковский. Здесь, сейчас?
Бурлюк. А где же тогда?
Маяковский. Я так сразу не могу(Стесняется)
Бурлюк. Смешной вы, Есть что-то в рисунке вашем, но не более того… Приходите сегодня вечеров  в кафе обязательно…(Выходит, раскланиваясь)
Маяковский допивает компот, взгляд его падает на миловидную девушку за кассой. Он подходит к ней , берет молоко, выпивает его, ставит стакан и в запале начинает читать ей свои стихи. На них оборачиваются. Девушка дает ему чайник, после чего Маяковский отходит от нее. Возвращаясь к себе за стол
                пауза
 Сцена переносит нас в  богемное  кафе-подвал «Бродячая собака». О приходе каждого следующего  гостя в «Бродячую собаку» возвещал удар в огромный турецкий барабан, выставленный в большом зале. На нем отбивали истекшую «стражу». Следил за этим художник Николай Кузнецов. В последствии эти обязанности  часовых дел барабанщика поручались и Маяковскому, который по ленивому обыкновению возлежал на барабане в позе раненого гладиатора, готовый в любое мгновение взяться за шумное дело. В углу  располагался большой красный камин, разжигаемый в холодное время года.
-Бродячая собака и тем ты хороша, что всякая со всяким здесь встретится душа! Этим гимном Городецкого , которым встречали в подвале всякого новенького, встретили 17 ноября 1912 года и Маяковского. Его тут же ввели в компанию и познакомили с В.Хлебниковым, В.Каменским, А.Крученых… Большой зал  немного затемнен, человек на восемьдесят, справа у входа стояла тумба со «Свиной книгой» для экспромтов, в ней уже отметились Ахматова, Мандельштам, Бальмонт, Саша Черный, Леонид Андреев…

Борис Пронин(антрепренер) – в его обязанности входило с самого входа заводить публику.-  Ба! Кого я вижу?! Сколько лет , сколько зим! (Он  обнял обалдевшего Маяковского, и развеселил всех вокруг).
Маяковский. (Удивлен) Разве мы знакомы?
Пронин. Где ты пропадал? Проходи скорей, наши все заждались уже тебя!
Маяковский. Да я вот только вошел…
Пронин. А скажи –ка мне любезный, кого это ты только что обнимал и по плечу хлопал?...Животное, охраняющее дверь в Аид, приветствует вас!
Все вокруг зааплодировали, а Пронин бросился к новому вошедшему гостю:
Ба! Кого я вижу!?..
Велимир Хлебников. И когда же ты успел столько прочитать  Байрона, и Шекспира, Мольера, Толстого?..
Маяковский. В Бутырке…
Бурлюк. Он сейчас под моим руководством , читает только то, что необходимо футуристу…
Хлебников. Я представляю.
Василий Каменский. Иди ,Володя, врежь им.
Хлебников. Я представлю тебя публике.(Выходит на сцену)
Каменский. Эх , лучше бы я! Тебя Володя не таким плаксиво-замученным голосом представлять надобно! Кто сегодня заказывает? Я, как всегда . на мели!
Бурлюк. Официант!  (Подзывает  к себе официанта и шепчет ему что-то на ухо, тот быстро исчезает)
Хлебников. Господа, хочу представить вам молодое дарование, который уже отметился крупными формами в своих стихах, оратора и бунтаря- Владимир Маяковский.
В зале раздались жидкие хлопки, кто-то свистнул.
Маяковский.( Сначала смущаясь, потом приходя в ярость и раж от соревнования с публикой) У вас что зубы со свистом?
Раздался смех свист повторился с разных концов.
Маяковский. Это сейчас вы свистите, а что будет в конце моего выступления, на столы полезете!?
Голос из зала. Это можно!
Маяковский. Сейчас я вас расшевелю!(Становится в позу, широко расставив ноги). Тут меня некоторые называют за глаза  бродячим румынским оркестром!(Голос его гремел , покрывая пространство и, и набирал обороты) Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных к Георгию  вычитывать из столбцов газет?  Знаете ли вы, бездарные, многие,   думающие нажраться лучше как,-  может быть сейчас бомбой ноги   выдрало у   Петрова  поручика?..   Если он, приведенный на убой, вдруг  увидел израненный,   как вы измазанной в котлете губой    похотливо напеваете  Северянина!  Вам ли , любящим баб да блюда,  жизнь отдавать в угоду!?  Я лучше в баре ****ям буду  подавать  ананасную  воду!
Сначала публика застыла  в изумлении:  кто с поднятой рюмкой, а кто с куском цыпленка во рту. Кто это , откуда!? Затем раздались нарастающие возгласы недоумения,  обрастающие  возмущением. Действительные члены «Бродячей собаки», так просто остервенели. Заявленные артисты, отдыхавшая богема, праздная публика, не понимающая в чем дело,  все ринулись к Пронину.
-После подобной мерзости мы считаем позорным ходить к вам!
Пронин.  И не ходите! У меня есть кого обслужить!
Маяковский.  Желающие получить по морде благоволят встать в очередь.
«Тринадцатый апостол» от  футуризма , побледневший от чтения трибун революции Маяковский не думал уходить со сцены.
С вызывающим спокойствием он, в святая святых Серебряного века, непроизвольно совершал жевательные движения - желвак нижней челюсти все вздувался и вздувался. Плохая одежда, плохие зубы, плохие, манеры…
На богемной сцене, убиваемой им "Бродячей собаки", обличитель нравов молча закурил сигарету .
Каменский. Ну молодец, ну выдал им!
Бурлюк .Да уж , припечатал так , припечатал! Это у него из нового, даже я не слышал.
Хлебников. Агрессивно, немного вульгарно, но как подает себя, какая выдержка! Кто сейчас после него сунется на сцену?
Бурлюк. Да он и не собирается выходить (Поднимает тост) За бунтаря-великана!
Все выпивают и принимаются закусывать.
Бурлюк. (Зовет Владимира) Маяковский, да наплюй ты на них, иди выпей с нами.(Наливает подошедшему поэту)
Маяковский(Его немного колотит, не отошел еще от полемики) Я бы им выдал по первое число! (Выпивает)
Каменский. Ты итак их всех размазал.
Хлебников. Оригинально, Владимир, мне понравилось.
Бурлюк.  Собирайся, Володя , с нами в турне поедешь -Кишинев, Баку ,Казань ,Пенза , Саратов…Будем футуризм в массы внедрять.

                ДЕЙСТВИЕ        ВТОРОЕ

 Сцена переносит нас в Баку в заведение театра Маилова, публика битком заполнила зал, пришла посмотреть на  столичных  поэтов-футуристов.
На эстраде появляются Бурлюк, Каменский и Маяковский. У каждого в петлице длинные цветы, лица разрисованы. Маяковский привлекает внимание своей  знаменитой «желтой кофтой»
Каменский. Роль критиков в современном  искусстве я бы сравнил с огромными ржавыми якорями, которые цепляются за дно и мозолят руки своими толстыми канатами.(Он воздел руки, якобы покрытые мозолями, показывая их публике) Они задерживают ход искусства. Они похожи на безумных людей держащих скачущих прекрасных коней за хвост и не отпускающих его, норовя все время забежать вперед, заглянуть в солнечный лик искусства. Поэзия есть праздник бракосочетания слов.
Тоненький женский голос:
-Маяковский, как вы смотрите на Эренбурга?
Маяковский.Косо!
Кто-то из публики стал уходить, не дожидаясь окончания.
-Садитесь, не мешайте слушать!- зашикали на него оставшиеся.
-А что тут слушать –то?
Маяковский. Товарищи, не задерживайте его , он спешит сменять свои старые галоши на новые, пока в раздевалке никого нет!
Громкие аплодисменты , смех  публики.


Маяковский(Меняя на сцене Каменского) Я вам сейчас продемонстрирую применение в стихах Брюсова инерционных ритмико- синтаксических формул. (Читает Брюсова, включив в середину его четыре строки из Пушкина «Евгений Онегин» Прочитал стихи Хлебникова «О, рассмейтесь, смехачи!», построенную на многочисленных производных от ‘смех’ и ‘смеяться’, стихотворению К. Бальмонта «Хвалите», где заклинательная интонация достигнута тавтологическим повторением императива.13  В отличие от Бальмонта, который „со своей любовью только топчется, по мнению лектора, на одном месте” и от Леонида Андреева, „веявшего на публику могильным холодом”, Хлебников „брызнул целым фонтаном задорного смеха”.
Маяковский. Прочитав вам ряд стихотворений Бурлюка, Северянина, Каменского и своих и установив, 
        что те же элементы были в стихах и прежних поэтов, что могут спросить: если всё это было и раньше, то в чём же наша заслуга? „И египтяне, гладя шерсть сухих чёрных кошек, умели извлекать электричество, но мы всё же не им приписываем честь открытия электричества...”14 
В заключение состоялось отделение декламации. Все четверо декламировали стихотворения свои и своих отсутствующих товарищей ‹...› Заинтересованная публика задержала лекторов после лекции и в вестибюле, ведя с ними долгие и оживленные прения”.
Следующее выступление футуристов состоялось в Симферополе с участием Игоря Северянина.

Доклады Маяковского и Д. Бурлюка состоялись 11 февраля в зале Купеческого собрания. В. Каменский был болен и поэтому не выступал

     Зал был переполнен любопытствующими. После третьего звонка на эстраде появились Маяковский и Бурлюк. Первый в красиво сшитой открытой ситцевой блузе, на чёрном фоне которой виднелись прекрасные розы. Второй в обыкновенной сюртучной паре, но зато щеки и лоб его были расписаны синей и красной красками ‹...› Первым говорил Маяковский, и, слушая его, нельзя было отказать ему в талантливости оратора и в логической последовательности развития мысли.

Маяковский.  Я поэт нового направления и человек очень умный!(В зале раздался смех.) А вы не смейтесь, потом над собой смеяться будете!
Марк Криницкий(беллетрист с места) Ваш футуризм – деревенское хулиганство и  ничего более!
Маяковский.  (Смотрит на него зловеще улыбаясь и кладет на стол огромный хлыст)  Будущее за нами, вы все в этом скоро убедитесь!
Бурлюк. (То же с места) Да вы , батенька . дикарь и пройдоха, пишущий никчемные рассказишки по пятачку за строку!
            
Это вызвало грандиозный скандал. „Среди всеобщего смятения” председатель диспута объявил собрание закрытым.
                пауза
 Сцена переносит нас в другой зал Литературно-художественного кружка, где критик Сергей Глаголь читал доклад «Новейшее течение современной живописи. В зале послышалась критика футуристов. Появляются Бурлюк с разрисованным лицом и лорнетом- на левой его щеке изображение верблюда, работы Сарьяна, на правой какие-то неведомые кабалистические знаки. Маяковский в ярко- красном смокинге.
Глаголь. …Это не новаторское искусство, а искусство детей и психопатов!
В зале зааплодировали, раздался свист из нескольких  мест сразу.
Бурлюк. А я вот , что вам скажу на это : представьте огромную вонючую лохань, где плавают огрызки огурцов и арбузные  корки. Мухи роятся над этой лоханью заглушая своим  жужжанием все вокруг! Так вот эта лохань и есть русское дофутуристическое искусство.(Он называет ряд известных художников-Репин, Васнецов, Саврасов)
Маяковский. (Меняя Бурлюка в зал)  Я рад бы протянуть руку такому человеку , как Маринетти, потому что в Италии  он был оплеван и освистан за искусство так же , как и мы в России. Но унас привыкли преклоняться перед иностранными мастерами и травить свое талантливое и даровитое. (Читает свои стихи)

Речь Маяковского была прервана неожиданным эпатажным выступлением Михаила Ларионова. Обращаясь к эстраде, Ларионов закричал: — Дурак в красном и дураки в чёрном.
После этого художник показал присутствующим “нос”, сделал в воздухе ногой антраша и засвистал.
Председателю с трудом удалось восстановить порядок. Маяковский продолжил читать стихи.
Ларионова полицейские вытаскивали из зала , он упирался из последних сил.
Маяковский.  (Вслед ему) Вы еще не раз услышите треск футуристических пощечин!
                пауза
 Сцена переносится в Политехнический музей, где Бурлюк и Маяковский участвовали в прениях по докладу А.Лепковской «Сказки и правда о женщине». Появление в зале Маяковского в пестрой кофте и с хлыстом в руках во время доклада вызвало инцидент и смех. Он прошелся по рядам аудитории. Устроители предложили Маяковскому  переодеться. Через некоторое время он вышел в пиджаке апельсинового цвета, назвав общественное мнение, к которому взывала докладчица: «парфюмерно-будуарной логикой мещан».
Маяковский. Мы футуристы- завоеватели, нам доступны все области искусства.  (Читает  «Нате!»)
                Пауза
 Сцена переносит нас в московскую квартиру Осипа и Лили Брик .
Маяковский в квартире на ул. Жуковского Осипа и Лили Брик читает поэму «Облако в штанах».Сюда  его привела сестра Лили Эльза . Июль  1915г.
Лиля. (С восторгом смотрела на поэта.) Владимир, вы всегда такой громоподобный?
Осип. Это обязательно надо печатать. Я помогу вам.
Маяковский. Спасибо. Я так  рад, что у меня появились такие друзья.
Лиля. Ну что вы, Володя, нам Эльза столько о вас рассказывала! Почитайте еще что-нибудь .(Она демонстративно закинула ногу на ногу и закурила)
Маяковский. (Уже не сводя с нее глаз, читает) Вставить стих.
Лиля. Маяковский! Вы гений! Пойдемте, господа ,пить чай. А потом вы нам снова  что-нибудь почитаете. Мы вас теперь просто так не отпустим, правда, Ося?
Осип. Я вам обязательно помогу. Приходите без всяких стеснений, как домой.
Эльза. Правда, Лиля, Володя не говорит слова , а режет их из невидимой бумаги, прямо слышен этот лязг и треск!
Лиля.  (Пьет чай) Скорее чеканит , а не режет. Молотом бьет по наковальне.
Маяковский.  (Задет) Я ведь лирик, только поэт революции. Читает «Ноктюрн».
Все потрясены. Осип просто не находит себе места, он разглядел великого в  этом странном гиганте,
Эльза. Еще, пожалуйста, Володечка , из лирики…
Лиля. Вы нас просто потрясли сегодня. Что вы с нами делаете? Мы спать не сможем.
Эльза. А давайте Володю у себя оставим.
Лиля. Возьми себя в руки.  (Маяковскому) Не обращайте внимания, она у нас считает , что эксцентрика действует на мужчин.
Маяковский. Лиля, я еще и режиссер и сценарист, не хотите в моей ленте сняться? Я даже вижу вас с головы до ног, голую ,замотанную в целлулоид кинематографической ленты.
Эльза. А, как же я?
Лиля. А ты пойдешь к себе в комнату.
Эльза. Осип, ну хоть ты скажи ей! Я же привела Маяковского, он со мной.
Лиля. Вы с ней, как неодушевленный предмет?
Маяковский.  Я обалдел от вас, сам не свой. Первый раз такое, поверьте. Я пойду , пожалуй.
Эльза. Где завтра встретимся?
Маяковский.  Я работать буду. В голове засело, никак не выковыряю…
Лиля. Я провожу вас.
В прихожей она слишком близко подошла к поэту и провела по волосам рукой.
Лиля. Вас надо постричь и переодеть. И что у вас с зубами, простите?
Маяковский. Мне кажется, я не смогу теперь без вас.
Лиля. Без меня? Вы что, у меня же муж…
Маяковский. Без вас …всех…я.пойду….прощайте…
Лиля. Чудак, до свидания, поэтище!
Маяковский прорыдал всю ночь. Он не мог понять , что в этой с виду не очень привлекательной женщине, так захватило его. Он не мог ни спать . ни есть. Схватил первый попавшийся листок и стал быстро черкать по нему. Потом отбросил в сторону. Обхватил голову руками, с ногами забравшись на трещавший под его тяжестью стул, забубнил что-то , повторяя и возвращаясь снова к начальной строке… Звучат стихи для Лили.
-Я реву на улице , сам не зная почему. Надо мной смеются продавщицы, но мне плевать на них .Я твой весь, а ты должна быть вся моя и только моя. Для тебя должно быть, это странный вопрос- любишь ли ты меня? Любишь ли так, чтобы это мной постоянно чувствовалось? Нет. Я уже говорил Осе. У тебя не любовь  ко мне, у тебя- вообще ко всему не любовь. Занимаю в ней место и я, но если я кончаюсь, то вынимаюсь из речки, как камень, а твоя любовь опять всплывает над всеми остальными.
                пауза
 Сцена переносит нас в Квартиру Маяковского на Лубянском проезде. Стол, диван, огромное овальное зеркало, в которое Маяковский любил смотреться иногда со своими женщинами, говоря при этом: Красивые мы? Красивые!..
В комнате Лиля Брик и Маяковский. Лиля сидит на стуле и смотрит в окно на прекрасный синий вечер.
Маяковский.  Как хорошо, что ты пришла, мне надо многое тебе сказать и почитать из нового. Только ты мне скажешь правду о моих стихах.
Лиля.  А , как же Ося? Он очень тебя любит и ценит.
Маяковский. Я тоже его люблю. Но ты поймешь меня. С твоим появлением во мне все перевернулось. Я пишу постоянно, я выдаю такие вещи, которые мне и не снились раньше. И всему виной ты , твоя улыбка, глаза…ты вся!(Подходит к ней, обнимет за голову, начинает целовать)
Лиля.  Володя,(Вырывается) ты хотел почитать мне.
Маяковский.  (Опустил руки, одно плечо опустилось ниже другого, но это не испортило , а наоборот, показало косую сажень богатырскую) Ты не любишь меня?
Лиля.  Я не знаю…
Маяковский .  А я жить без тебя не могу , дышать…(Читает стих посв. Ей)
Лиля.  Это ты вчера написал? Прекрасно!
Маяковский.  Сегодня ночью. Это тебе, я теперь все тебе буду посвящать, знай это, пожалуйста, и не прогоняй меня.
Лиля.  (Подходит, целует его в обе щеки) Кто же тебя гонит , глупенький. Вот , смотри , я же пришла к тебе.
Маяковский.  И не уходи никуда.
Лиля.  Ну уж нет! Ты не можешь мне приказывать. Я вольный человек.
Маяковский.  Я прошу, я не приказываю, умоляю!
Лиля.  Почитай еще!
Маяковский. (Обиженно ,читает)
Лиля. Я прошу тебя, Володя, не звони мне по ночам, пожалуйста, это неудобно. Не мучь меня своими истериками. Я к ним уже привыкаю, но Ося… Я буду приходить по первому твоему зову и ты к нам приходи, только не переживай ты так… Все образуется, мы все что-нибудь придумаем. И не угрожай мне больше, мне это не нравится.
Маяковский.  Ты отчитываешь меня, словно, мальчишку какого-то.
Лиля.   (Взъерошивает ему волосы и весело отбегает в угол комнаты) А ты и есть мальчишка!
Маяковский.  Я зверь! И ты сейчас убедишься в  этом. (Набрасывается на нее быстро и неожиданно, начинает целовать ноги, колени, пытается поднять платье выше, потом хватает ее в охапку и уносит на диван)
Гаснет свет , через некоторое время  свет начинает усиливаться, он освещает комнату, разбросанные по ней платье, шляпка, рубашка мужская, ботинки. Лиля  с Маяковским  на диване под короткой простыней. Он  закурил.
Лиля.  (отбирает у него папиросу, затягивается, смотрит на его торчащие ноги из-под простыни)  Какой ты все-таки огромный и неуклюжий! Надо сшить тебе простыни, вообще приодеть тебя и зубки вылечить.
Маяковский.  (Отбирая папиросу) Одна моя знакомая сказала, что , если я вставлю зубы – это меня испортит. В этом она находит какой-то шарм.
Лиля. Она просто дура! А , впрочем,  поступай, как хочешь. Ходи со своими зубами и целуйся с разными млеющими от них дурами!
Маяковский неожиданно вскакивает с дивана, захватив с собой и простынь, которой быстро обматывается в стиле  древнеримского  гладиатора. Лиля вынуждена сесть в угол дивана, сжавшись в комок и закрывшись подушками. Она растеряна, но вместе с этим возбуждена и смотрит на поэта с восхищением. Тот ставит ногу на подоконник и читает новое стихотворение , посвященное ей. Девушка слушает, потом  , схватившись за лицо падает на подушки в приступе гомерического хохота, поэт  останавливается, на лице недоумение…
Маяковский.  Что такое Лиличка, это же лирика,  что тебя так развеселило!?
Лиля. Он… ( и показала глазами на раскрывшуюся внизу простынь)



       

Однажды ранним утром ее разбудил телефонный звонок: Я стреляюсь. Прощай, Лилик". Она мчится на Надеждинскую улицу. Маяковский открывает дверь. На столе револьвер. "Стрелялся, осечка, - говорит он. Второй раз не решился, ждал тебя". Она лихорадочно уводит Маяковского к себе домой. Там он заставляет ее играть в преферанс. Они играют как одержимые, и он изводит ее строчками Анны Ахматовой "Что сделал с тобой любимый, что сделал любимый твой!". Лили проигрывает первую партию, а затем, к его радости, и все остальные... "При таких истериках я или успокаивала его или сердилась на него и умоляла не мучить и не пугать меня".

                ДЕЙСТВИЕ              ТРЕТЬЕ
 В  1910  году двум разным поэтам Владимиру Маяковскому  и Сергею Есенину, которые относились к совсем разным литературным течениям, но тем не менее, были современниками, пришлось познакомиться. Маяковский относился к футуристам, а Есенин – к имажинистам. Судя по этому , друзьями они быть практически не могли. Политехнический институт.
Маяковский.  Я считаю Есенина для себя смешным и милым поэтом, но его стихи мне враждебны.  А стихи о революции, там есть строчки , которые не могут не понравится. Но этот его имажинизм, он везде с ним носится, где надо и не надо, зачем? Хотя из имажинистов для меня один только Есенин, остальных просто не вижу. Он завидует моей политической хватке и правильно делает.
Есенин.   Я не хочу делить Россию с такими, как  Маяковский.
Маяковский. Так возьмите ее себе.  В России  в настоящее материалистическое время поэт тот, кто полезен!

Есенин. (Сидя на краешке стула, глядя на Маяковского снизу вверх) А я считаю, что во всякое время полезен тот , кто поэт!

Маяковский.  А я не поэт!?
Громкие аплодисменты в зале и свист.
Есенин.  ( Улыбаясь)  Поэт! Но неинтересный! (Ждет , когда стихнут аплодисменты) Вы поэт для чего-то, а я поэт отчего-то, не знаю сам отчего…вы проживете до восьмидесяти, Маяковский, и вам поставят памятник на площади…  вот в такой же позе, как вы сейчас стоите , навек и застынете, окаменев.
Зал взорвался аплодисментами, кто-то захохотал, даже взвизгнул.
Есенин.  А я сдохну под забором, на котором ваши стихи- агитки  расклеивать будут. И все  - таки, я не хочу с вами меняться местами!(Читает стихи) Приемлю все,  как есть все принимаю… (Закончив , снова садится на стул)
В зале аплодисменты и возгласы  «Браво!», «Есенину,  ура!»
Маяковский.  Уж лучше мои агитки на заборе, чем  ваши похабные стихи на стенах  Страстного монастыря!
Есенин.  Это не стихи, а озорство! Вы меня назвали «звонкий забулдыга- подмастерье»? Действительно я звонок, меня слышат люди, мой стих , как колокольчик на тройке будоражит народ, несет ему праздник! Забулдыга? Не без этого, каюсь, жизнь у меня такая ,тяжелая…А то что подмастерьем вы меня обозвали- совершенно не согласен! Врете, Маяковский! Я пришел , как суровый мастер! Время решит, кто из нас мастер, а кто подмастерье!
Страсти в зале накалялись. Взволнованная молодежь гудела, разбившись на два лагеря, не доставало одного короткого заряда и  на сцене бы разразилась настоящая бойня двух титанов слова.
Один из студентов  у самой сцены крикнул:
-Зачем же столько ждать! Это и сейчас можно решить! Давайте дуэль- Маяковский  против Есенина, согласны!?
Есенин.  (Сбросив пиджак и утихомиривая толпу)  Если на сцене два льва, два гиганта, хоть я по росту , может, и не дотягиваю, извольте я готов. Позор будет тому, кто откажется от такого предложения.
В зале свист, улюлюканье, крики «Есе-нин!», «Браво!», «Ху-ли- ган!»
Есенин. ( Выставил вперед руку, требуя тишины, читает) Дождик мокрыми метлами чистит…
Маяковский.  Красиво заливаешься,  соловьем, но сейчас другие трели нужны! (Громоподобно в зал) Разворачивайтесь  в марше! Словесной не место кляузе…
В зале  вторили ему: «Левой, левой!»
Есенин.  (С недоверием глядя в зал)  Пока Маяковский  орал тут, сотрясая люстры, я спрашивал себя, стоит ли вам вообще душу раскрывать, если вы на эту безвкусицу заводитесь, хотя , может , она для этого и пишется, чтобы на нее так  же реагировали? Может это пыль с люстр, сброшенная резонатором Маяковского на вас так подействовала,  так почему вы не чихаете,  а кричите невесть что, повторяя за этим шаманом и поводырем!? Слушайте , черт с вами!    … Мы теперь уходим понемногу    В ту страну , где тишь и благодать…
Маяковский.   (Вглядываясь в притихший зал)  Трудно читать, когда в зале все «объесенились» совсем, и не ясно еще,  кто из нас шаман, а кто колдун с легкой и звенящей речью…Но вы Сергей Александрович, не Александр Сергеевич…( Объявил он жестко в зал, и начал читать) Александр Сергеевич,  разрешите представиться...
Есенин.   (Читает из  «Черного человека»)  Друг мой, друг мой, я очень и очень болен…
Маяковский, слушавший «Черного человека», закрыв лицо руками, встал, подошел к Есенину, сграбастал его  своими лапищами и расцеловал. Опустошенный, Есенин  подобрал пиджак, спрыгнул со сцены и медленно, ни на кого не глядя, пошел по проходу. Уже подходя к выходу, Есенин, словно что-то вспомнив, обернулся и сказал с сожалением:
-Вам , Маяковский, удивительно посчастливилось:
Всего две буквы отделяют вас от Пушкина, только две буквы, но зато какие: «Н», «О», - он помахал пальцем высоко  над головой  и произнес, нарочито растягивая : «Н-н-н-о-о!»
Раздался оглушительный хохот, смеялся и сам Маяковский, оценив  остроумную есенинскую шутку.
Маяковский. Мы квиты, Сергей! У нас в Лефе вы можете получить отдел себе в распоряжение.
Есенин. От-дел? Вы бы дали мне отдел и устранили бы от дел! Нет, Маяковский, на левом фронте я не воюю. Я создам свое объединение «Россиянин»!
Маяковский.  А почему не «Советянин» ? Куда же вы денете Украину, Грузию, Азербайджан?. .И потом , чтобы не поняли и не разнесли, что я опять проиграл… Пушкина ценят за то, что он умер почти сто лет назад. У Пушкина тоже есть слабые места , которые сильно критиковались при жизни поэта современниками. А теперь Пушкина окружает ореол гения , так как он лежит на пыльной полке классиков. И сам Маяковский через сто лет , может, тоже станет классиком и памятником чугунным , как вы мне и пророчили!
Есенин. Ну и ставьте себе памятник на здоровье! Адью, ребята!






                пауза
 Сцена переносит нас в 1923 год. Литературно- художественный  институт. Поэтический диспут. Участвуют Есенин, Асеев, Маяковский, Брюсов. Постепенно после выступления поэтов , завязывается полемика между Есениным и Маяковским , публика с интересом ловит каждое  их слово.
Маяковский.  Стихов  заупокойный лом и дрянь воспоминаний, вот что вы несете нам , только и всего. И для веселия планета наша мало оборудована, надо вырвать радость из грядущих дней.
Есенин. Мы с вами дискутировали уже на эту тему и вы уступили мне, предлагали даже целый отдел в своем «Лефе».
Маяковский. Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. Вы, Есенин, безусловно талантливая личность и могли бы послужить  родине.
Есенин. Вот именно Родине, я ее и воспеваю с рождения, а вы поэт республики, государства, которое никак не может быть оторвано от начала своего, от глубинного, главного, родного…
Маяковский. Если в стороны тычемся наугад, во вчера застряла нога…Весь вы в этом. (Читает стихи)
Есенин.   (Смотрит в зал и отвечает) Да , мы продолжаем старый диалог, мы , наверное, должны с вами больше сблизиться, но мне , глупому, совсем невдомек,  на  чем  ваша Россия зиждется? Вам не нравятся мои сиреневые дали? Но они такие, вы же художник, Маяковский, вы все видите и прекрасно понимаете. Признайтесь  просто, что вам далеко до моих лирических высот! Ваша лирика- водосточные трубы и  спинные позвонки- флейты. (Читает) Вы заняты не тем, не надо вам этим заниматься. Вы тоже хороший поэт, но другой…
Маяковский. Да , я другой! Я – певец пролетариата- молота и наковальни, огня доменного, а вы крестьянин, бежавший от тяжелого труда, богемой московской поддержанный и с руки вскормленный.  Вам все врут, Есенин и ваши поклонники, и противники. Они трутся вокруг вас, обирая ваш талант до нитки, пользуясь слабостью вашей к вину.( Читает стих)
Есенин. Ну вот опять вы про «забулдыгу- подмастерье» , правда , я правильно понял, что остался только забулдыга? Так пойдет , мы и в правду подружимся. Мне иногда хочется этого больше всего, работать хочется для  родины, для России, но послушаю ваши  высказывания  американские и бежать от вас охота , куда глаза глядят! (Читает)
Маяковский. Не понимаете вы и меня, а значит и рабочий класс не понимаете. Да и в жизни своей никак не разберетесь, и не только в своей! Своей «есенинщиной» вы культивируете мещанство, мешающее развиваться свободно  , не оглядываясь на ваши побрякушки и прочую дребедень! Надо смотреть в будущее, смотреть широко открытыми глазами , а не из-за пыльной японской ширмы, как вы!  Кто на вас зарабатывает, кому вы отдаете свой литературный капитал!? Вы не верите в грядущее, а все ходите вокруг березок и лобызаете их.(Читает)
Есенин.  В этой жизни  умирать не ново , но и жить ,конечно не новей…
Маяковский.  В этой жизни помирать не трудно. Сделать жизнь значительно трудней!

                пауза

 Действие переносится в четырехкомнатную квартиру в Москве , которую содержит поэт , но живет в одной из комнат, остальные принадлежат Лиле и Осипу Брик, собирающимся в Берлин. Поэт также часто навещает заграницу, привозя  своей возлюбленной новую одежду и все,  что она только попросит.
Лиля.   (Она сидит в кресле, высоко положив ноги в новых туфлях, на пуф)  Володя, ты такой скучный в своей ревности. Знаешь . какая разница между тобой и извозчиком? Один правит лошадью , другой  рифмой.( Осип  встает и уходит)
Маяковский.   Ты специально меня заводишь. Я знаю тебя насквозь , ты мучаешь меня для того, чтобы я , выплакавшись, сотворил что-нибудь гениальное.
Лиля.   Так и есть. Ты сам обо всем прекрасно знаешь.
Маяковский.  Ты охладела ко мне. Я наложу на себя руки!
Лиля.  Володя! Перестань. Мы  давно закрыли эту тему! Угрозами ты только отталкиваешь меня! Я больше не буду скакать к тебе по первому зову, слыша , как ты крутишь барабан в своем револьвере! Довольно. Да , я увлеклась, и он солидный мужчина, замнаркомфина…председатель банка…
Маяковский.  Куда мне до  него!? ( Распаляется)
Лиля.  Тем более  у него сейчас сложности…
Маяковский.   ( Злорадно) Проворовался  что ли!?
Лиля.  Я не могу его оставить в беде…
Маяковский. А правда, что ты травилась из-за одного режиссеришки!?
Лиля. ( Со злостью) Бабий подол, сплетник! Зачем ты делаешь мне больно? Ося! (Зовет мужа, тот не отзывается)
Маяковский. Ты думаешь, что только тебе дозволено делать людям больно!?
Лиля. Ося! (Уже громче)
Маяковский. Я знаю, что ты говорила про меня, что , чем больше я страдаю, тем лучше стихи у меня выходят… А этот Леже,  писателишка  еще какой-то прыщавенький!? На малохольных потянуло!?
Лиля.  Так значит ты в последний день меня развлекаешь перед нашим отъездом!? Ну хорошо! Осип , подойди же , наконец, у меня серьезное дело.
       (Входит муж, наклоняется к Лиле, она шепчет ему что-то на ухо.)
Маяковский.   Заговорщики, черт вас дери… Как хорошо, что я без вас тут  буду больше месяца,   баб начну водить! Эх !..( Он  щелчком сбивает цветок с любимого  лилиного растения на подоконнике)
Лиля. (Уводит Осипа)  Води- води, у вас в семье это должно быть традиция- всякие нехорошие болезни подцеплять..
Маяковский вскакивает с места, Лиля кричит и, убегая, закрывается с мужем на кухне. Вскоре оттуда начинают доносится вздохи и сопение. Потом демонстративно громкие крики Лили. Маяковский подбегает к двери, пробует открыть ее, стучит  что есть силы. Дверь не поддается. Крики за ней только усиливаются.
Маяковский.  Пустите меня. Я хочу…я тоже хочу к вам….Лиля (Он плачет и сползает по двери вниз)
Крики затихают.



       .


                ДЕЙСТВИЕ            ЧЕТВЕРТОЕ


 Маяковский готовится к своей грандиозной выставке, посвященной 20 летию его творчества в помещении Федерации Советских писателей в Москве. Накануне Лиля с друзьями устраивает ему  праздничный вечер с шампанским  и  обширной закуской в столовой в Гендриковом переулке. Открытие наметили на конец 1929 года- « Выставка 20 лет работы». Материал собирался трудно, вследствие чего, открытие отодвинулось на месяц. Запланированный юбилей провели 30  декабря , за день до нового года. Не большая столовая в Гендриковском переулке.
Лиля. Крученых, ну не жеманься, ты же не девушка, ну и что, если тебя мутит от шампанского, значит всем не пить? Куда я вмещу  42 человека?!
Крученых. Я не люблю Абрау, боюсь напиться и сказать лишнего.
Лиля. Все несут по одной бутылке. Они будут лежать в ванне со снегом . Пить будем всю ночь, Крученых, еще и не хватит на всех!
На стенах висят фотографии Маяковского  и плакаты,  а с потолка свисал  длинный плакат, на котором  огромными буквами было написано: М А Я К О В С К И Й !
Мейерхольд. Куда складывать костюмы, Лилечка? Я вам привез все необходимое и костюмера.
Пришли также любовницы поэта: Наташа Брюханенко, Нора  Полонская с мужем.
Когда  Маяковский с Лубянского проезда приехал  сюда свежевыбритый, нарядный, улыбающийся к вечеру, гости обступили его и встретили гармошечным аккомпаниментом Василия  Каменского, исполнив кантату, написанную Семеном Кирсановым. Припев  пели хором:
Владимир Маяковский, тебя воспеть пора.
От всех друзей московских Ура! Ура! Ура!
Куплеты исполняла певица  Катанян:
Кантаты нашей строен крик,  кантаты нашей строен крик,
Наш запевала Ося Брик, наш запевала Ося Брик!
И Лиля  Юрьевна  у нас, и Лиля  Юрьевна у нас,
Одновременно бас и альт, одновременно бас и альт!
Здесь Мейерхольд, и не один, здесь Мейерхольд, и не один,
С ним костюмерный  магазин! С ним костюмерный  магазин!
По завершению кантаты Маяковскому  предлагают стул, он садится. Развернув стул спинкой вперед, и надевает огромную козлиную голову из папье-маше.
Асеев  изображает враждебного критика, извергающего банальности, но в конце, признающего, что ошибся  юбиляром.
В ответ  на каждую речь Маяковский блеет из- под маски.
Все танцуют, звучит музыка, смех, настроение в зале превосходное! Каменский  играет на гармошке, идет игра в шарады, в которой Маяковский  угадывает свои стихотворения из разыгранных перед ним сцен.
Маяковский танцует с ослепительной Полонской в красном платье, с Катанян Галиной, с  Натальей…
Лиля. Он грустен во хмелю(говорит по-французски). Нора объясняется с ним в любви так,  что слышат все…
Лев Гринкруг.  Я не понимаю, отчего Володя так мрачен? Даже , если у него неприятности, его должны радовать женщины, особенно та, которая так гласно объясняется ему в любви.
В предрассветный час все устали, многие уже пьяны, Маяковский в одиночестве пьет за столом вино, на котором лежат подарки, возникает ощущение его одиночества, отдельности от всех…
-Почитайте, пожалуйста , стихи , Владимир Владимирович!
Маяковский.   (Долго отказывается) Хорошее отношение к лошадям.
Прочитав стихотворение, Маяковский вышел в соседнюю комнату, где долго стоял, опершись о  бюро и  держа в руке стакан с чаем.
Кассиль.  Что с ним? Он какой-то не похожий на себя, одинокий, беспомощный…
Маяковский был  одинок, как никогда.  Его бросила и Татьяна.
                пауза
 В последний раз поэт виделся с Брик 18 февраля  1930 года. Она с мужем собиралась в Берлин и Лондон, но складывалось такое впечатление, что кто-то специально убирал их из столицы.
Квартира Маяковского на Лубянском проезде 9.00 утра в квартире поэт и актриса Художественного театра Вероника Полонская, ей 22 года. Они сидят в гостиной  поэт в кресле нога на ногу, что-то пишет, она за столом , на котором вино и фрукты.
Вероника.  Володя, почисть мне , пожалуйста , апельсин или яблоко  порежь.
Маяковский. Сейчас, девочка моя, сейчас, закончу только письмецо и все почищу…
Вероника. Кому письмо, впрочем, прости, ты все равно не скажешь.
Маяковский. Почему, скажу…потомкам письмо, тебе…всем…
Вероника.   Володя, опять ты за свое. Лиля уехала, я должна ехать в театр, а ты так ведешь себя, ну , что мне с тобой делать!?(Бросает яблоко в вазу)
Маяковский.   А ты не ходи в театр.  Тебе кто важней: я  или театр твой?
Вероника.   Ты же прекрасно знаешь, что я без тебя уже не могу. А театр, подожди немного, я брошу  его, я все сделаю, что скажешь…только не сейчас, дай время…
Маяковский.   (Разочарованно) Вот видишь.
Вероника. (Подходит к нему, целует  много раз, он переворачивает письмо, чтобы не было видно) Что ты там прячешь?
Маяковский  Скоро узнаешь
 Вероника. Не пугай меня, пожалуйста.
Маяковский. А ты оставайся, я при тебе все порву.
Вероника. Я не надолго, через пару часов вернусь.
Маяковский. Ну-ну…
Вероника. (Целует его еще раз, хочет взять письмо, но поэт сильнее кладет девушку себе на колени и пронзительно смотрит на нее сверху вниз) Что, что ты хочешь? Ты все переживаешь из-за своей экспозиции? Писатели трусы и дураки , потому и не пришли..
Маяковский.   (Целует ее в губы)  А правительство?.. Какая ты …удивительная…(Целует еще раз, потом еще)
Вероника. ( вырывается)  Так я действительно никуда не уйду...(Направляется к двери)
Маяковский.  У тебя есть деньги на такси?
Вероника. Нет.
Маяковский. (Достает из письменного стола, протягивает ей 20 рублей) Здесь еще есть деньги, надо будет , бери…
Вероника . Позвони мне обязательно, я скоро вернусь…Звони мне…
Девушка выходит , прикрывает за собой дверь. Спускается по лестнице, звучит выстрел. Она начинает метаться по парадной, кричать, заходить боится.
Звучит предсмертное письмо поэта, написанное карандашом, почти без знаков препинания:
«Всем
 В том , что умираю, не вините никого, пожалуйста , не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите- это не способ(другим не советую), но у меня выходов нет.
Лиля, люби меня. Товарищ  правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская.
Если ты устроишь им сносную жизнь-спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят-
«инцидент исперчен»
любовная лодка разбилась в быт.
Я с жизнью в расчете
 и не к чему перечень
 взаимных болей ,
бед
 и обид.
Счастливо оставаться

 ВЛАДИМИР   МАЯКОВСКИЙ.
12.04.1930 г.

Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным.
Сериозно  ничего не поделаешь.
Привет.
Ермилову скажите, что жаль- снял лозунг, надо бы доругаться.
В.М.
В столе у меня 2000 рублей- внесите в налог.
Остальное получите с Гиза.

В.М.»

                КОНЕЦ





16.03.2015год.                ГЕОРГИЙ    ДОЛМАТОВ