Бронзовый воин. Вещий лес

                1.
 Тихи Великие  горы,  прячут свою чистоту снежную  в небесах, скрывают узкие тропы, ведущие в заповедные пенаты высших разумонсцев.  Стерегут у подножья эти тропы мощные воины, могучие Кшатрии,  Бронзовый оплот небожителей.  Вот один расправив широко плечи, выпрямившись во весь свой исполинский рост, приставил ладонь в сверкающей перчатке к очам, рассматривая  троицу  гостей, идущих из ближнего леса.  Не  поединщики  идут, простые люди, хотя среди них есть ангел.  И вновь воин облокотился на своё копье, смиренно ожидая судьбоносной встречи. 
- Кто это? – Спросил Любомудр, удивляясь росту богатыря.
- Его имя Святогор. – просвещённым тоном   продекламировал Квази. -  Великий, непобедимый воин прошлого.
Воин был огромного роста, метра два с половиной, он присел на камень, отложил в сторону копьё,  и обнажил тяжёлый булатный меч, в другую руку  взял каменный брусок и стал  точить зеркальное лезвие.  Звук этого процесса разнёсся на многие мили вокруг.
Нрава подошла  к нему и поклонилась  в пояс.
- Здравствуй, великий Святогор!
- Здравствуй сестрёнка, давно не видел тебя. Как живёшь, как батюшка?
- Батюшка во здравии, недавно навещала его, мои матери передают привет Великому воину будущего. 
- Прошлое, будущее! Как я устал Нрава! Мне уже надо в настоящее. – Святогор, почему то вздохнул, и продолжил.  – Прошлое и будущее – всё  равно получается старость! Сколько поединщиков я победил, скольким воинам помог перейти в Вальхаллу!  Бесстрашные души Кшатрии теперь прибывают в гармонии и покое, и я рад, что помог им. Но кто меня проводит по лунному лучу  к вратам, и кто откроет двери в рай старому воину.  Нет такого, а старость невыносимым грузом наваливается на плечи, и я стал ощущать уже тяжесть своего меча, а щит мой мне становится безразличным!
                2.
Любомудр молчал, и ему было жаль богатыря.  Он видел усталость в его глазах, он ощущал безысходность в его словах.  И вдруг  вдалеке послышался звон.  Звон был подобно надвигающемуся  року, который перерос в беспорядочный лязг.  И вот  к подножью  горы на всеобщее обозрение выполз огромный…  танк! Да, да именно танк  с длинной пушкой  массивными гусеницами, внушительной башней.  Люк на башне отворился и оттуда высунулся по пояс человек. Он снял шлем  и крикнул:
- Это ты Святогор! –
Богатырь поднялся, сжав по крепче меч,  и ответил:
- Я, а ты кто? -      
- Сэм Барыга! Пришёл вызвать тебя на бой!-
- На бой? Ты не Кшатрии, ты вайша! Жадный торгаш, у тебя нет чести!- Голос Святогора  стал жёстким.
- Зато есть сила! – С этими словами, Сэм скрылся в  люке, а через мгновение показался уже с автоматом УЗИ, на его лице кривилась подлая улыбка.
Нрава закрыла глаза, не желая видеть продолжения. Квази презрительно отвернулся. Любомудр  же смотрел, как Святогор встал в боевую стойку,  подняв меч над головой … и раздалась автоматная очередь, его кольчуга разорвалась  сразу в нескольких местах  и дыры окрасились в красный цвет.  Наступила пауза! Мир затих в этой паузе,  отдавая дань и склоняя голову перед великим уходом души воина.  Он закачался, на его губах застыла лёгкая улыбка, и в тишине чётко прозвучало:
– Благодарю! –
Святогор рухнул к ногам  гор, которые охранял века.  Они  сразу помрачнели, послышались многочисленные камнепады, горы наспех  заваливали тропы, ведущие  на небеса.
Сэм тем временем слез с танка обошёл труп богатыря и хмыкнул:
- Всё так просто! А я, то думал! – он равнодушно посмотрел на невольных свидетелей этого убийства, вдруг спохватившись, улыбнулся им, показывая белоснежные зубы, и помахал рукой. Потом сел в свою адскую машину и укатил восвояси.  Вдруг тело Святогора стало излучать голубоватый свет.  Свет  лился всё сильней и сильней, и вот уже за его сиянием скрылось тело.  Оно превратилось в огненный яркий шар и плавно уплыло в небо.
- Всё как то не справедливо, что ли… - Любомудр обернулся за поддержкой  к Нраве.
   - Всё естественно! – Отреагировал Квази, выплёвывая очередной окурок.
  - Нас ждёт последний пункт посещения, и потом мы расстанемся. – Нрава с сожалением  посмотрела на Любомудра. И ему, почему то стало очень грустно.