Механика спасения непостижима

Мне надо беречь каждую минуту. Я должна начать отдавать людям то, что взяла у них. Люди, простите меня за всё.

Я спросила утром по телефону Толю, изменилась ли я, он ответил: «Я видел твои мучения, они стали меньше, ты стала значительно более крепкой, но ты не стала от этого менее тонкой. Я подарю тебе цветы».

Звонила Таня Игнатова: «Мне делается легче после разговора с Вами. У Вас светлое и ясное мышление».

Ходили с Толей к его приятелю Геннадию. Он не оправдал моих представлений, внушённых мне Толей, я не увидела в нём ни мощного ума, ни возможности узнать разрешения некоторых духовных вопросов, ни понимания, ни интереса к людям.

Говорит он тусклым голосом. Души его я не почувствовала. Опять наткнулась на скорые выводы, быстрые оценки, стереотипы, неудачные выражения. Геннадий сказал, что я могу сама себя омолаживать, надо нижние энергии сублимировать в высшие. В его доме я ещё раз поняла, как трудно мне найти родную душу.

Господи, когда я думаю о том, что я не встретила моего человека – это так больно, что Ты Себе представить не можешь.

Сестра моей души, где ты? Приди ко мне, приди. Как я узнаю тебя?

Впереди взлёты души, срывы, падения, от меня не зависящие. Механика спасения непостижима.

Мои падения - так называемые грехи, отшвыривают меня в пропасть и мешают надежде на спасение. У меня никого нет, и я принадлежу Богу.

"Жизнь человеческая - неполных 100 лет, но вмещает скорбь тысячелетнюю," - безымянный автор древнего китайского стихотворения.

Тася звонила сестре моей, сказала, что любит меня и мучается. Если любит, то что же мучается?

Когда я люблю, я испытываю счастье.

Я разочарована во всех людях, я потеряла трёх подруг.

Где Спаситель? Я не чувствую Его. Облака мрака идут на меня. Боль свирепствует. Голгофа. Я вспоминаю Иисуса. Я соглашаюсь страдать.

Без любви я не живу, я отхожу от мира. Но есть прорывы света в душе.

Слава постарел, в нём нет живости. У него измученное тяжёлое лицо.  Всё, что он говорит, неясно, не конкретно. В основном это рассказы о людях и энергиях. Мне всё это скучно слушать.

Поздравила его с именинами. Он ответил: "Вот так? Лучше не надо. Лучшие поздравления - это работа над собой." Я сказала: "Пойду работать над собой."

Смотрю на детей. Много в них не проработанной животной силы, не очищенности. Что за существа идут на землю?

Володя Воробьёв (он стал священником) говорил: "Что наша молитва о других? Кто мы такие,  чтобы молиться?" А я вспоминаю слова апостола Павла: "Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите".

Ира из Киева говорит, разглядывая мои рисунки: «Не у всех такая потребность любить... Не то, чтобы они выполнены мастерски, но в них есть что-то нездешнее, что-то не от мира сего. Ты гениальная женщина».

Прощаясь, Ира целует меня: «Ты необыкновенная женщина». Я: «А мужчины меня не ценят». Ира: «Им нужно что-то другое».

Наташа М. очень умна, тонка, глубока. Ощущение дружбы с ней коснулось меня. Она слышала меня, понимала и не думала только о себе. Я сначала показалась ей строгой, а потом она удивилась моему детскому смеху.

Сестра моя: «Все мужчины стремятся только к внешнему, к лёгкости общения. Мужчины с интересной внешностью женятся на некрасивых».

Я из породы тех людей, которые по словам Лермонтова в краткий час многое переживают.

"Бывало силой мысли в краткий час
Я жил века и жизнию иной,
И о земле позабывал... Не раз,
Встревоженный печальною мечтой,

Я плакал, но все образы мои,
Предметы мнимой злобы иль любви
Не походили на существ земных
О, нет, всё было ад или небо в них"

Я опять не вмещаюсь сама в себя. Мой артистизм в кафе. Я с Наташей М., она очень интересный человек – живой и умный. Иногда я себя боюсь – столь я много чувствую.

Что делать Клеопатре, Дон Жуану, Казанове и Фаусту? Как им уйти от их природы?

На двух флейтах играли с Линой Генри Пёрселла, Баха, анонимных авторов.

Надо приобретать внутреннюю тишину и стараться не расставаться с ней.