Пыль

В Неизвестном городе, глубоко в лесу стоит обветшалый деревянный дом. Загляни в окно и увидишь, что там живет пыль. Пыль везде: на полу, окнах, стенах, полках, иконах… У стены, под окном, стоит широкая кровать. На ней лежит дедушка. Вся кровать в пыли, а он нет, только на закрытых веках его, пыль толстым слоем лежит. Спит ли он, или умер давно? Не узнаешь. И только пыль кружится вокруг старика. Он не чихнет, не моргнет, не пошевелится. Так и лежит. Сколько лет - не узнать, зачем - не понять. Вот только слышно в тишине лесной медленный вздох. Да через день другой услышишь выдох. Живет. А как живет, чем живет – не узнаешь. Не расскажет он, губы старые высохшие – не приоткроются, тайну не поведают. День ждешь, неделю ждешь, месяц ждешь – не дождешься ты. Старичок лежит, то ли спит, то ли нет. То ли жив, то ли мертв. Чу, дыхание… слышится? Странник мой, ты иди домой. Не дождешься ты, не потешишься. Дедка тот и не спит и спит, и не жив, не мертв – он пылится век. Пылью вечною покрывается, да не может он, не получается. Каждая пылинушка все на глаз летит, да приземится, точно два пуда тяжела пыль окажется. Так лежит старик уже тридцать лет – не шевелится, тяжесть глаз его год за годом все увесистей. Горестно ему, старцу одному. Ты поди скорей – помоги ему, ноши часть возьми, подсоби старику. Молодец пошел, в дом к старцу зашел, и спросил его, не нужна ли помощь богатырская. Дедушка молчит, он не говорит, разучился он – звуки у него в слова не лепятся, не складываются. Помычал старик, покряхтел старик и опять молчание воцарилося. Добрый молодец взял да лег в углу. Час лежит мужик, два лежит мужик, пыль вокруг него только вертится, мимо пролетает - не опускается. День прошел, второй, и неделя уж, соловьиной трелью пролетала.  На кровати дед, на полу мужик – пылью покрываются. Да ни у одного не получается. К молодцу, на глаза, ни одна пылинка не ложится,  все вокруг кружится, к дедушке стремится. Пролежали так они года два, только все оно было бестолку. Молодец устал, молодец сказал – «Не могу я больше, милый дедушка, мне на улочку, мне в луга, в поля душа тянется, по свободной жизни заскучал уж я. Пыль твоя на глаза, мне не сыплется, пыль меня стороной обходит. Знать я молод еще для нее». В тот же день мужик из избы долой в сторону деревни направился, может через год, может через два, а то и десяток лет пройдет – он воротится. И остался вновь дедушка один, на весь лес один-одинешенек. Не скучает он, не грустит, не печалится, новою пылью покрывается, что на веки лишь опускается. Старика глаза много в жизни видели, много  жизней помнили, все не перечесть. Память у него вся в глазах, в слезах, и больна она и болезненна. Пыль его глаза покрывает та, что имеет имя – забвение. Позабыли все имя старика, позабыли все - голод и года, когда на земле война разгулялася. Им бы только тешиться, да пиры водить, да плясать и петь, всюду вертятся, как пылинки мечутся