Горе радости моё

Ни с кем не спорю.
Больше не надеюсь
на благо накативших перемен…
Себе – не Богу вынужденно верю…
пронзительно...
                так много вдруг измен.
Уж если жизнь – одна сплошная чаща…
и доказать чего-то из … возни,
так будто в примитиве настоящее 
                за гранью невозможного найти…

Поверить в  неземную доброту,
                творимую надеждами и снами?..
Она давно толь бог с его крылами,
толь антитеза естеству…

Не вынести… и вера не спасенье.
Она давно запуталась сама,
давно она – чужое сердцу зренье,
обман силков, пустые зеркала… 
И всё-таки… она спасает жизнь.
Залечивает, исцеляет…
и без конца славянское твердит
… сама себя не понимает.

Да, бога напридумали, сердясь
             тая родное чудными словами,
чтобы, в грехе привычном находясь,
 святыми прикрывать себя делами.
               
Пронзительное!.......  Надо ли любви?
великого оцепененья?..
когда плошает сердца зренье, и очень хочет сохранить
 одну себя любовь всесильная…
не признавая забытья…
и плата за грехи обильная – ничто в сравнении с дышать…

Дышать… и верить, что насилие
                моей любви – не забытьё,
а горе радости моё, печаль моя, моё бессилие.               
 
В любви… не может быть спасения… 
Заведено так,  в миг любой 
                из озарения смятение,
как будто в радости хмельной
плеснули мертвенный покой…
                провалом душным обозначенный,
надеждой жизни одураченный
                … и наяву средь дня… -  слепой.
 
Слепой… и мелко в счастье сердцу,
и невозможно дальше жить,
и смысл, как сон, рождаясь, меркнет,
чтобы  неволей  закружить.