***

В ночи под окнами блуждают тени.
Я узнаю их хмурые черты,
скрип их сапог по девственным дорогам,
обласканных хрустящей пастилой
седых сугробов,
размягчённых жаром
всё тех же пылких выбеленных губ...
Но чадный лик луны поистине бледнее
той нежности и черноты небес,
обрушившихся под ноги к прощённым...
Уж тает ночь, и листья у порога
смешались с лицами счастливых мертвецов,
простивших некогда друг друга и познавших
всю трепетность и горечь покаянья
пред тенью, заточённой в отраженьи,
в зеркальном дне отравленной планиды,
над низменностью, гнилью существа,
обезображенного тленными умами,
чей слог безжалостен и пуст,
как безупречность...
Как оборот изнаночной петли
вокруг худого старческого века,
покоящегося у изголовья,
где венчиком тюльпаны и герберы
устелют стеблями асбестовую плоть.
В глазу саднит зрачковое убранство –
гербарий жизни в радужке вселенной,
весь спектр сна и безразличной яви,
оставленной в двадцатом ноябре.