Как по краю, как по яру...

               
Как по краю, как по яру через вьюгу да метели, словно в песне дивной, старой  - кони гордые летели. Кони гордые летели, вовсе удержу не зная. И допеть мы не успели – не надышишься у края.
Кони, кони, что ж вы, кони, не смогли остановиться? Где подставить мне ладони, чтоб не дать тебе разбиться? Как согреть, прогнать морозы, что сегодня так жестоки? Ты поёшь – и снова слёзы жгут пылающие щёки. Дрожь в руках – и тропка криво ниткой тянется, петляя...
Я бы встала у обрыва, грудью бездну заслоняя, я б за тройкою летела, обогнав метелей стаю…
Стылый ветер оголтело колкий снег в лицо бросает. Бег коней неумолимый, за пургой не видно света.
Светлый мой, родной, любимый! Что ж так горек путь Поэта?!
Не весна тебе, а вьюга песнь поёт у изголовья, заметая всю округу….

Мне б тебя своей любовью  - и согреть бы, и согреться - без сомнений, без обид.
Я не плачу.
Это сердце надрывается навзрыд.

***

Стихла вьюга, вышли звёзды. Зимний мир застыл как в сказке. Встали кони, норов грозный усмирив под сердца лаской.  Месяц нА небе – в дозоре, дым из труб клубами вьётся. Улыбаются нам зори, жизнь - идёт и песня – льётся. Самый светлый, близкий кто-то чёрных бед развеял чары. Свет в глазах, восторг полёта, а в руках – звенит гитара.
Нет, не зря, что было силы, споря с горькою судьбою, я коней твоих молила, я спешила за тобою; колокольчиком звенела, серебром дорогу метя, через ночь к тебе летела, самый мой родной на свете, и сквозь путы расстояний всё шептала: «сбереги!»

***

Колокольчик от рыданий
Вдруг сорвался в снег с дуги...

Подхватила его быстро смертной пляски круговерть - улетел звенящей искрой; в ночь упал, как в омут мглистый; отхлебнул желанной воли
и пропал.

Теперь уж боле
не рыдать ему, не петь.