Рёдзэн-хоси. перевод

Моя мастерская 3 тура  Конкурс танка Сад Рёандзи.
источник http://www.stihi.ru/2015/11/06/299
 

Задание

Рёдзэн-хоси (около 1000-около 1065) – известный монашествующий поэт буддийской секты Тэндай, автор собрания своих личных стихов, которые  до настоящего времени не сохранились, будучи утеряны вскоре после его кончины.

Считается одним из наиболее важных  как выражающее характерное для японской поэтики "печальное очарование вещей" ("моно-но аварэ").


sabishisa ni
yado wo tachiidete
nagamureba
izuku mo onaji
aki no yuugure
.............................

Подстрочный перевод (автор Лейте Совушка)

сабисиса-ни            --  из-за (по причине) грустного одиночества
ядо-во татидэтэ   --  из пристанища (жилища, обиталища) вышедши стою (остановившись)
нагамурэба             --  когда задумчиво смотрю перед собой -
идзуку мо онадзи   --  везде одинаково (одно и то же; здесь: всё те же)
аки-но ю:гурэ         --  сумерки осеннего вечера


Внеконкурсные вариации на тему.

вечерний сумрак
спустился на долину
стою задумчив
не различить в печали
что близко, что далёко

***

один в печали
из дома вышел вечер
не различаю
что далеко, что близко-
сравнял осенний сумрак

***
 
как одиноко
выйдя из кельи, стою
сонм размышлений
как непроглядна чреда
в осени  тьма вечеров

***

всеми оставлен
выйду и долго смотрю
пристальным взором
близко ль далеко мой дом
сумрак осенний сокрыл

***

осени дали
взглядом ищу горизонт
все безуспешно
вечера сумрак  упал 
полон печали мой дом

***

сумрачны дали
вечер в лачуге моей
нет утешенья
взгляд неподвижно застыл,
грани надежд потеряв

***

Публикую, в конкурсе четвертое место

грустный отшельник
вышел  из дома, стою
взгляд неподвижен
даль или близь - все одно
осени сумрак  сравнял



Рецензии в "Саду" по этому стиху

=(А.Носачев) Используются знаки препинания. «Неподвижен» плохо передает задумчивость. «Близь» коряво. Плохая инверсия в 5 строке, строка не связана с предыдущей. «Уравнял» - одушевление мрака. 
=(Татьяна Фаустова) Возникает такое состояние оцепенения, как будто осенний мрак незаметно втягивает и тебя в свою воронку и... обезличивает... Трансовая танка.
=(Арканум Вивум) В первых трех строках автору удался достаточно близкий поэтический перевод.
И при этом с формой (размер, ритм, отсутствие рифмы) все в полном порядке.
=(Агата Кристи) Не нравится слово близь, звучит резко, неприятно.
Дальили близь - всё одно — не очень удачное определение.
=(Лейте Совушка) Если мрак - то на что смотреть-то? Потому, видать, и взгляд неподвижен - всё равно ведь ничего не видно!
"Грустный" - слишком расплывчато, в этом диапазоне и лёгкая грустинка, и грусть-тоска, и меланхолия, и... да много чего!
Серьёзный смысловой сдвиг: "всё одно" слишком прямо соотнесено с внешним, но не никак - с внутренним.
Напевный ритм.
=(Сольфатара) не только классика построения, смысл,тональность,ритм, мне еще нравится (возможно это кому - то не важно) , отсутствие местоимений.

Спасибо всем за отклики. Надо еще помедитировать.
Пока шло голосование  хотелось все же как то сделать,чтобы самой понравилось.
Ну и..

Наконец-то нашла то, что есть очарование печали. Вот, кажется, та картинка, состояние, кое отлично от осеннего мрака и безнадеги переводов.
Хочется их удалить, но оставляю себе для сравнения.

 


облаком плыву
осенним и печальным
чрез дом и долы
с ним каждый миг иное
всмотрись и ты увидишь...





Из википедииhttps://ru.wikipedia.org/wiki/Моно-но аварэ (яп. ;;;;?, «печальное очарование вещей») — эстетический принцип, характерный для японской культуры начиная с периода Токугава. Возник благодаря группе ученых и поэтов Кокугакусю на волне патриотических настроений, возобновления интереса к синтоизму. Наиболее характерные проявления моно-но аварэ встречаются в литературе, но в общем принцип применим ко всей культурной традиции Японии
Слово «моно» (яп. ;?), дословно «вещь» — это всё, что может вызвать аварэ. Сэй-Сёнагон в своём романе «Записки у изголовья» пишет: «Наступил рассвет двадцать седьмого дня девятой луны. Ты ещё ведёшь тихий разговор, и вдруг из-за гребня гор выплывает месяц, тонкий и бледный… Не поймёшь, то ли есть он, то ли нет его. Сколько в этом печальной красоты! Как волнует сердце лунный свет, когда он скупо сочится сквозь щели в кровле ветхой хижины!»
В другом месте «Записок у изголовья» Сэй-Сёнагон пишет:
«Мне нравится, если дом, где женщина живёт в одиночестве, имеет ветхий заброшенный вид. Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, сад зарастёт полынью, а сквозь песок на дорожках пробьются зелёные стебли…
Сколько в этом печали и сколько красоты!
Мне претит дом, где одинокая женщина с видом опытной хозяйки хлопочет о том, чтобы всё починить и подправить, где ограда крепка и ворота на запоре».
Изменчивость и непостоянство тоже могут вызывать очень сильные чувства аварэ.

 Юмэмакура Баку пишет об этом в романе «Омёдзи»:
( моя мысль: Были ли они знакомы и знали ли они творения друг друга? Не нашла годы жизни Баку.)

«Расскажу о странном человеке. Расскажу о человеке, похожем на плывущее по ветру облако в пустом ночном небе. Облако появилось во тьме, мгновение, другое — а оно уже изменилось, но эти изменения можно увидеть только если пристально вглядываться. Это должно быть то же самое облако, но кто поймёт, какой оно формы…
О таком вот человеке я расскажу».

Хисамацу перечисляет[где?] четыре разновидности аварэ: красота душевного движения, красота гармонии, красота печали и красота изящества. Дух моно-но аварэ, по мнению Хисамацу, более всего выражен в моногатари. Главная цель моногатари — передать моно-но аварэ. Этим они отличаются от конфуцианских и буддийских книг. Моногатари — не способ преодоления заблуждений, достижения сатори, что является целью буддийско-конфуцианского пути. Повествуя о мирских делах, моногатари не поучают добру и злу, а подводят к добру, выявляя моно-но аварэ.
В известном японском энциклопедическом словаре «Кодзиэн» об аварэ сказано: «Моно-но аварэ — ощущение гармонии мира, вызываемое слиянием субъективного чувства (аварэ) с объектом (моно). Оно может означать изящное, утончённое, спокойное — то, что открывается в момент созерцания. Моно-но аварэ достигло завершения в хэйанской литературе, и, прежде всего, в „Гэндзи-моногатари“, но прошло через всю нашу литературу».

В книге об истории Древней Японии «The World of the Shining Prince» Айван Моррис сравнивает «моно-но аварэ» с термином Виргилия Lacrimae rerum[en], «слёзы вещей»[2].

А далее «Печальное очарование мимолётности», «мудзё-но аварэ», пройдя через горнило самурайских битв, стало пониматься как «югэн» - тайное, скрытое начало вещей. В эстетике югэн уже не было лёгкости и непосредственности аварэ. Югэн – это тоже красота, но красота «сокровенно - прекрасного», вызывающая не тихую грусть, а скорее священный трепет перед непостижимым.

Всё, однако, по прежнему, передаётся через природу. Какие бы метаморфозы ни происходили с японской культурой, природа неизменно остаётся её стержнем.

Для выражения скрытой сущности вещей в японском искусстве постепенно выработался особый приём – «ёдзё», проявляющийся в недосказанности, намёке. С точки зрения ёдзё произведение искусства, будь то стихотворение, картина, композиция икэбаны или сад, ценно не столько тем, что оно отображает в явном виде, столько ассоциативным подтекстом, ощущаемым при восприятии этого произведения. Его задача – дать толчок художественной фантазии зрителя, побудить его домыслить и дочувствовать то, что невозможно передать ни словом, ни кистью.

«Очарование вещей» тоже нельзя было выразить без «избыточного чувства», «ёдзё», оформившегося впоследствии в эстетический принцип. Этот термин переводят ещё как «послечувствование», «эмоциональный отклик», «сердечный отзвук». В эстетике югэн принцип ёдзё приобрёл сильную буддистскую окраску.

 Очень точно сказал об этом Д. Судзуки: «Все вещи появляются из неведомой бездны тайны, и через каждую из них мы можем заглянуть в эту бездну… Когда же чувства достигают высшей точки, мы замолкаем…

Если он выразит их слишком полно, не останется места для намёка, а именно в намёке заключена вся тайна японского искусства».

С югэн тесно связана и другая категория японской эстетики – саби.

Известный литературовед Макото Уэда так характеризует саби: «Саби создаёт атмосферу одинокости, но это не одинокость человека, потерявшего любимое существо. Это одинокость дождя, падающего ночью на широколиственное дерево, или одинокость цикады, которая стрекочет где-нибудь на белёсых камнях… Природа не имеет чувств, но она живёт и создаёт атмосферу. В безличной атмосфере одинокости – суть саби». Это одиночество, понимаемое в буддистском духе, как непривязанность к элементам бытия и, в том числе, к своему «Я». Другое настроение, присутствующее в саби – печаль. О понимании печали в контексте японской эстетики уже шла речь. Это чувство носит скорее положительный, чем отрицательный характер. В стихах великого Басё постоянно присутствует тема печали и одиночества, но они вовсе не производят тоскливого и мрачного впечатления. С саби связано скорее чувство глубокого покоя.

Умиротворённость, просветлённое одиночество и ощущение растворённости в природе, гармонии с ней, вызывающее чувство сладкой грусти. Иногда такой острой, что слёзы наворачиваются на глазах. Это и есть саби, настроение, связываемое японцами с понятием прекрасного.

Ещё одна важнейшая категория японской эстетики – ваби. Это слово можно истолковать как «одинокое затворничество», «привлекательность бедности», безыскусность», «изящество в глубине грубоватого», «умение находить очарование в обыденном». Следовать ваби – значит следовать Дао, не нарушать естественного хода вещей, а значит – находиться в состоянии умиротворённости и покоя. Красота ваби – это естественная красота природы, и как выражение её – безыскусная красота будничных вещей.

и еще много чего о символизме