Январь крещенский

I

Январь крещенский. Сеется снежок -
Теряет небо добрую валюту,
От щедрости своей шалеет люто,
И снег летит в кусты, на бережок.

Высоковольтка в снежной кисее.
Мосток в снегу. Забор забытый в поле.
И лик России узнаёшь ты с болью,
Идя по свежей санной колее.

А небо сыпет словно из сумы.
Ты без дороги топаешь, мальчишка,
(Хотя тебе уже полсотни с лишним),
Читая книгу голубой зимы.


II

Шум тепловоза где-то за леском,
А снег летит, голубизной играя...
Ты щуришься, душою всё вбирая
И ощущая колкий лёд виском.

Там, позади - сто встреч и сто разлук
От Грозного и до Владивостока.
И люди, что и ранили жестоко,
И пожалели на излёте вьюг.

Рождённый в год войны, жил как в огне,
В теплушках на вокзалах - не в остуде,
Я помню - мне пропасть не дали люди,
Хотя за всё порой платил вдвойне.

И стыл в снегу, и кочевал в стерне,
Но к людям шёл на теплоту привета.
И песенка моя не будет спета,
Покуда люди помнят обо мне.


III

Россия средней полосы в снегу.
Куст краснотала, как забытый странник.
Январь крещенский - нежный зимний праздник,
А снег кружит и гаснет на кругу.

На миг утихнет... Солнышко блеснет,
И, как с икон старинных позолота,
В сугробах синих, в сухмени осота
Под крышами сараев оживёт.

И снегирей взметнётся разнобой.
Стоит берёза, от снегов седая,
Вся солнышком, как мёдом, залитая,
Весну таит в берёсте голубой...

IV

А снег кружит... Обрывы все в снегу.
Ивняк забит снегами густо, плотно,
И я кружу в снегу светло, свободно,
И все года мои - здесь на кругу.

Взбегу на кручи. Видно далеко...
А снег - он не устанет куролесить.
Ах, унеси меня, ну, лет на десять
Тому назад! Ведь это так легко!

V

Мороз за двадцать. Тихо сеет, сеет.
Остекленели у плетня кусты...
А мы с тобой, как яблоки на сене,
И вся в веснушках красных - это ты.

В густых прокосах настоится лето
На мяте. Но когда сгорит шалфей -
Антоновки и спелого ранета
Нет ничего янтарней и щедрей.

Как будто лето в гривах не остыло.
И, сгоряча спугнув чужие сны,
На ветках тёмных белого налива
Я опьянел от жаркой белизны.

VI

Я был недобрым.
                Нежным стал с тобою.
Я был слепым -
                прозрел. Но подожди,
Как Стенька Разин
                на коврах с княжною,
Я целовал распах твоей груди.

- Бери меня! -
                светло шептало лето
И падало на губы, на глаза...
И не уйти от спелости прогретой
Летящих яблок, душных, как гроза.

И не уйти от нежного укора,
От тёмных глаз неверной чистоты...
Ах, белого налива женский морок
Пьянит и валит в душные цветы.

- Любила ведь! - я думаю наивно. -
Иль тешилась? Лишь горечь на губах...
Но припадаю к белому наливу
Твоих колен, что мёдом весь пропах.


VII

На ста ветрах я выстыл бесконечно.
Ты продышала в сердце снег и льды.
Я эти зимы полюбил навечно
За то, что в них меня любила ты.

Уйду с тобой, подаренное лето...
Снега, снега... вернуться не смогу.
Январь крещенский. Ну, а ты раздета,
Как яблоко на голубом снегу.

VIII

Огни витрин. Неоновый пожар.
Они тебя опять не заманили.
И только здесь, вдохнув морозной пыли,
Ты снова ожил и обрел свой дар.

Тебя пугает проторенный след.
Ты в глушь свернешь -
                и без дороги снова...
К словцу словцо пристёгиваешь, словно
Кроишь, ваяешь, будто это снег.

Уйду за снегом. Упаду в стожок.
Январь крещенский... Ничего не надо.
И буду видеть - падает снежок -
Сиротских далей добрая утрата.