Легенда о неисчерпаемом кувшине

В одной из стран далёкого востока, 
На стеллаже гончарной мастерской,
Ни времени не ведая, ни срока,
Стоял кувшин, наполненный водой.
 
В сосуде том вода была холодной,
Как в роднике, что под горою бьёт.
И в будний день, и день богоугодный,
Как будто, дно остуживает лёд.

В томящий зной и путник из пустыни
Мог из кувшина жажду утолить.
Но отчего родник забил в кувшине?
Секрет никто не мог с водою слить.

И сколько раз воды ни отливали,
Кувшин до края наполнялся вновь!
Как мастеру вопрос не задавали,
Старик молчал и только хмурил бровь.

...У гончара работал подмастерье,
Не первый год, мальчишка-сирота.
Старик ему оказывал доверье –
В глазах блестели ум и доброта.
 
И вот однажды в месяц Рамадана,
Когда взошла над городом луна,
Поднялся мастер с ветхого топчана
И вылил воду в глину всю до дна.

Месил старик сырьё и тихо плакал,
Гончарный круг до полночи крутил,
И на кувшине знаком зодиака, 
В кругу он символ «девы» поместил.

Стоял сосуд, ещё не обожжённый,
На деревянном под луной станке.
Гончар годами жизни убелённый,
Держал кувшин в слабеющей руке.

– «Скажи, эфенди, почему ты плачешь?» –
Спросил юнец тогда у гончара, –
Наверно, ты никак не мог иначе,
Раз ждать не стал с работой до утра.»

– «Ты прав, сынок, терпенье не по силам!
Была когда-то дочка у меня.
Она, как ты, мне глину привозила,
Всё точно так же – каждые три дня.

И вот однажды я послал в предгорье
Её за глиной к дальним родникам.
О, если б знать, что накопает горе, 
И седину она моим вискам!

В горах тогда обрушилась вершина,
До родников скатился камнепад.
Она лежала у раскопа глины,
Гружёный ослик отводил свой взгляд.

Всё как сейчас, шёл месяц Рамадана,
На день седьмой она ко мне пришла.
Под лунный свет поднялся я с топчана,
За этот круг она меня свела.

Мне, указав на ту с раскопа глину,   
И на сосуд с водой из родника,
Её душа легла на дно кувшина,
Её рукой велась моя рука.

Вот почему кувшин неисчерпаем,
И в нём всегда холодная вода.
Всё оттого как сильно мы страдаем,
К нам чудеса приходят иногда.

И я хочу при свете лунной ночки,
Ещё хоть раз, по бренности годов,
Поговорить с душой любимой дочки –
За встречу я родник вернуть готов!

Ступай, талиб, – работы завтра много.
Разбудит рано утром муэдзин.
Я посижу, и с позволенья Бога, –
Аллах Велик! – я буду не один!»

...Ушёл к себе послушный подмастерье,
И видел руки мастера во сне.
Проснулся утром – ветер хлопал дверью,
Чинары тень качалась на стене.

Сидел недвижно за гончарным кругом
Седой наставник, глядя на кувшин.
Он был отцом ему и старшим другом,
И в мастерстве достиг больших вершин!

Прочёл мулла намаз* над погребеньем.
Обжёг сосуд достойный ученик.
И вся округа с новым удивленьем,
Шла посмотреть, как в нём забил родник.

И с тех времён, сменяясь друг за другом,
На стеллаже старинной мастерской,
Родившись ночью за гончарным кругом,
Стоит кувшин наполненный водой.


*Погребальная молитва по усопшему
 в мусульманстве джаназа-намаз.