Сон

Пожалуй, я расскажу тебе один сон, который надолго озарил мою жизнь и придавал сил всякий раз, когда мне было плохо.
Дорогой друг, представь, что мне, в течение всей жизни,  периодически удаётся попадать в город, который я называю своим.
Он только отчасти похож на город, в котором я вырос, хотя топография его знакома мне в мелочах, ибо я посещал этот город бесчисленные разы.
С этим городом у меня связано очень много различных снов, но сейчас я вынужден ограничить себя описанием лишь одного места)))

Итак, милая Нелли, в городе есть удивительно прекрасное место, похожее на обычный парк, но прекрасным его делают не деревья и фонтаны, не цветы и дома, а храм, такой изумительной красоты, что у меня при взгляде на него всегда захватывало дух.
Возможно, это покажется странным, но я очень долгое время не решался не то что войти в него, но даже приблизиться.
Всякий раз, стоя на улице где-нибудь неподалёку, я погружался в благоговейное созерцание   храма, и моё сердце наполнял покой , мне казалось, что именно в этом храме сосредоточено всё величие и вся красота мира.
Иногда, в других снах, я мог долго блуждать по улицам города, но, если путь приводил меня к храму, я вседа ощущал немедленное прибавление бодрости , особенную лёгкость и радость.
Мне казалось, что все жители моего города относятся к этому храму с тем же почитанием, что и я.
Однако, однажды я убедился, что это не так.
По обыкновению, после особенно утомительных и долгих блужданий, ноги вынесли меня на улочку, которая и привела меня к храму. Я стоял на противоположной стороне улицы, измученный телом, уставший, жаждущий прикоснуться к чистоте , исходившей от храма.
И не смел сделать ни шагу вперёд.
Мне казалось святотатственным войти внутрь такого места, ибо там было место Бога.
Между тем, пока я разрывался между желанием приблизиться к храму и стыдом за свою недостойность, к храму подъехал автобус, который остановился таким образом, что заслонил мне часть храма.
С чувством досады я наблюдал, как из автобуса высыпались туристы, как всегда, бестолково-скучающие, и, вместе с тем, жаждущие новых впечатлений.Их гид, щупленький, вертлявый человечек, производил, почему-то особенно отталкивающее впечатление.
Возможно, так мне показалось потому, что его неумолчная болтовня окончательно разрушила мой созерцательный настрой.
Понимая, что в этот раз я не смогу восстановить его, я уже собирался уходить.
Остановило меня любопытство: я недоумевал - куда же гид направит своих слушателей? Насколько я знал, в этом месте не было ничего примечательного, кроме храма.
Но не могли же они идти туда?!
И , всё-таки, именно в храм направилась экскурсия, ведомая чернявеньким гидом.
Я был не просто поражён, я  остолбенел от той бесцеремонности, с которой , оказывается, можно входить в священное место.

Особенное удивление вызывало то, что гид повел толпу отнюдь не к центральным , закрытым дверям храма.
Он предпочел обойти храм слева, и открыл какую-то старую дверь, о существовании которой я, не смотря на cd. свою любовь к храму, и не подощревал.
Уже последние экскурсанты заходили через эту старую дверь, когда я внезапно решился.
"Если уж такие, равнодушные и нечувствительные к красотам храма, люди вошли внутрь, то мне точно необходимо попасть туда!"
И я ринулся вслед за экскурсией.
Дверь, через которую мы входили оказалась настолько старой, что я уже не удивлялся, что не замечал её раньше.
Проржавевшие участки металла лишь кое-где проглядывали сквозь мох и грязь, сплошь покрывающие её поверхность.
Шагая за толпой, я ожидал, что мы сразу же окажемся в центральном зале храма, ведь, даже ни разу не заходя внутрь, я чувствовал, куда попаду, если осмелюсь открыть двери храма.
Однако, к моему глубочайшему изумлению, за дверью оказалась узкая каменная лестница, которая вела в неизведанные глубины , таящиеся в земле под храмом.
После секундного замешательства, я всё же поспешил нагнать экскурсию.
Это оказалось не простым делом, поскольку в помещении царила тьма,
У людей, идущих впереди меня, были факелы, и слабые отсветы ещё попадали на стены глубоко внизу.
Я поспешил спуститься, чтобы не отставать от прочих, поминутно содрогаясь от отвращения, когда моя рука касалась холодной склизкой стены , или когда мои ноги делали неверные движения, и я почти летел вниз с неровных крутых ступеней, вырубленных из каменных глыб.
Наконец, лестница, которая, к тому же, оказалась винтовой, закончилась, и я очутился в длинном тоннеле.
Поспешив вперед, я настиг последних из экскурсантов.
Издалека слышался оживлённый голос экскурсовода, но я почему -то опасался подходить ближе.
Так я шел следом, пытаясь вслушаться в слова гида. Из доносившихся до меня обрывков фраз, я уловил, что гид  ведет рассказ о каких-то необычайных святых, которые жили очень давно, и теперь в храме лежат их мощи.
Я не испытывал особого желания взирать на мощи, пусть и принадлежавшие прославленным святым.
Но, поскольку глядеть всё равно было больше не на что, я плетясь в хвосте экскурсии, решил, что, пожалуй, можно и взглянуть на мощи.
По словам гида, святые , которых здесь было очень много, располагались в особом порядке: по мере накопления святости, они всё больше углублялись внутрь. Так что, у дверей лежат самые слабые из святых, а вот в том месте, куда гид собирается привести всех совсем скоро, там находятся останки самого святого из всех , когда-либо живших.
Я  поддался любопытству, и заглянул в одну из маленьких пещерок, которые располагались вдоль всего пути.
Моему взгляду предстало некое зрелище, смыла которого я не понял, возможно, скелет, рядом с которым лежало несколько предметов.
Всё это было разложено вокруг давно потухшего костра.Я даже рискнул подойти поближе, наклонился, чтобы рассмотреть...
В то же мгновение мне показалось, что скелет ожил, и что-то больно впилось в мою ногу.
Я закричал от неожиданности, и отбросил эту кусачую гадость подальше от себя.
Казалось, никто не заметил моего испуга.
Экскурсия продолжалась, я поспешил вперед, утешая себя тем, что мне , конечно же, просто показалось.
И вообще, сказал же экскурсовод, что рядом с дверью нет особенно святых. мало ли какое чудил забрело вслед за святыми и нашло здесь свой конец.
По мере того, как мы продвигались, пещерки с мощами стали уступать изображениям, так что коридор начал напоминать портретную галлерею.
Переходя от одного портрета к другому, я изумлялся всё больше.
Лица тех, кого изображали портреты совсем не походили на изображения святых.
На каждом ясно читались многочисленные пороки.
Более того, чем дальше вглубь мы продвигались, тем более мерзкими харями украшались стены.
Казалось, что окружающая меня толпа людей находилась под гипнозом  от болтовни гида.
Ни один не усмотрел в портретах ничего странного.
наоборот, переговариваясь между собой,они обсуждали достоинства того или иного "святого".
Я уже пожалел, что пошел на эту странную экскурсию, но понимал, что придется идти вместе с другими, потому чо боялся заблудиться в темноте.
Так мы дошли до того места, где и находились останки самого святого из всех.
Коридор все расширялся и неожиданно превратился в огромную пещеру, своды которой возвышались не меньше, чем на 20 метров.
Не смотря на размеры, в пещере было настолько светло, что наши факелы оказались лишними, и гид велел вставить их в шандалы, прикреплённые к стенам.Только теперь я понял, что ошибался насчёт количества экскурсантов, их здесь было намного больше, чем я предполагал.Большая толпа стояла внизу пещеры, а над ней возвышалась черная щуплая фигурка гида, который продолжал заливаться соловьём, на все лады расхваливая знаменитого святого.
Пальцем он то и дело указывал на портрет, который , к несчастью, висел слишком высоко, чтобы можно было рассмотреть черты .
Я сам не заметил, как стал приближаться к портрету, мне казалось, что я просто шёл вперед, но, только оказавшись вплотную рядом с портретом, понял, что большую часть пути проделал по воздуху.
Я долго вглядывался в лицо, изображенное на портрете.
В отличие от прочих мерзких харь. оно не казалось ни отталкивающим, ни ужасным.
В чертах была даже какая-то привлекательность.
И тут портрет взглянул на меня, и кубарем покатился вниз, под истошные вопли гида:"Держи его!!!"
Я отшатнулся от портрета не потому, что понял: это вовсе не портрет, он живой!
Самое страшное открытие состояло в том, что из портрета на меня глядели глаза Сатаны!
Я летел по многочисленным запутанным коридорам, не разбирая дороги, всё ещё не опускаясь на пол, и слава Богу! Потому что внизу за мной повсюду гналась толпа, всякий жаждал схватить меня, и моя душа леденела от страха!
Неожиданно я осознал, что оказался в более цивилизованных коридорах, а передо мной высокие двустворчатые двери из какого-то старинного дерева, украшенные резьбой и металлическими накладками.
Я взялся за громадную ручку, и приоткрыл створку...
Оказался я в зале, наподобие старинного готического, с невероятно высокими стрельчатыми потолками, сквозь узкие окошки под потолком пробивались лучи света, но их было не достаточно, чтобы осветить этот зал, и , казалось, в нем навсегда поселился серый сумрак, похожий на призрак. Каждую из стен зала украшало множество стройных колонн, которые всё утончались кверху, и причудливо сплетались в вышине.
Между навершиями колонн сидели горгульи, покрытые пылью и патиной веков. Их отвратительные морды привели бы меня в ужас, но, слава Богу, это были всего лишь статуи.
Мои шаги были почти неслышны, когда я бродил , как зачарованный по этому дивному залу, переходя от предмета к предмету, всё более очаровываясь волшебством этого готического зала.
Мои тревоги почти улеглись.
Казалось , невозможно, чтобы серый покой этого места , пронизанный толщей веков, потревожила толпа догоняющих меня людей.
Из задумчивости меня вывел звук открывающейся двери.
Невольно я обернулся со страхом на ту дверь, через которую вошёл в зал. Но она оставалась запертой. Оказалось, что в зале есть еще дверь, в дальнем конце, и в неё входила стройная фигура, закутанная во всё черное.Фигура, в которой угадывались знакомые черты, но, сколько я ни всматривался, не мог определить, чьи именно.
Она приблизилась, и тут же , неведомо откуда, полилась чарующая музыка.
Мы начали самый странный танец, две молчаливых фигуры, в серой полутьме готической сказочной залы...
Я пытался проникнуть взором сквозь ткань, что скрывала лицо моей визави, но - тщетно.
Наконец, мы сблизились настолько, что моя партнерша обняла меня и, прижавшись , откинула покров с лица, чтобы поцеловать.
Её лицо было прекрасно...
Её лицо было ужасно...
Это было лицо моей смерти.
Но, прежде чем она успела меня поцеловать, я вырвался из её объятий, и побежал прочь.
Горгульи с криками сорвались с мест, и ринулись на меня, они царапали в кровь мои плечи, клевали и долбили по всему, до чего могли дотянуться, а сзади неумолимо приближалась смерть.
Я задыхался, слабел, но не собирался уступать мерзким созданиям!
Я уже почти вырвался из их лап, как сзади в мой бок впились костлявые пальцы. Смерть сжимала меня всё сильнее, я вырывался изо всех сил, но и ее хватка становилась все сильнее.
Мой бок кровоточил, из ран, нанесенных горгульями текли ручейки крови.
Понимая, что изнемогаю в неравной борьбе, я взмолился:" Господи! Помоги мне!"
Мой вопль потонул в насмешливых криках и хлопанье крыльев.
Но тут отворилась маленькая дверца, в противоположном углу зала.
Из неё хлынул поток света, от которого всё стало преображаться на глазах. Всюду, куда попадали лучи этого живого света, становилось не просто светло, там воцарялся покой , там было безопасно, и там было моё спасение!
Я ринулся к свету, несмотря на то, что рука смерти проникала всё глубже в моё тело, грозя вырвать порядочный клок.
Я почти достиг той границы , между тьмой и светом, но никак не мог перешагнуть её.
Смерть сзади зловеще смеялась и шептала, что я никогда не сумею освободиться, горгульи, стараясь не попадать в полосу света, продолжала щипать и тащить меня назад.
"Мама, помоги мне!" - вскричал я. Из маленькой двери вышла фигура, облаченная в лучи света.По мере того, как она приближалась, я понял, что это - самая прекрасная на свете женщина, мама, на ней были просторные белоснежные одеяния, свободными складками ниспадавшие до пола. Синее покрывало спускалось с головы на плечи, не давая рассмотреть волосы и частично закрывая лицо.
Она обратилась ко мне" Тебе надо сделать лишь один шаг. Иди ко мне"
С воплями боли я рванулся вперед.
И оказался на светлой половине...
тут же хватка смерти исчезла, а я , по инерции пробежал вперед несколько шагов.
С каждым шагом мои раны затягивались, так что к матери я пришел совсем исцеленный.
Я подошел и прошептал :"Мама,,,"
Глядя на меня чудесными добрыми глазами, она сказала:"Мама, но не твоя" И улыбнулась.
"Ступай за мной", - велела она мне, шагая вперед, и я ступил следом.
Путь мой оказался совсем коротким. Я всего лишь прошел один шаг, повернулся, и оказался перед золотой дверью, которая распахнулась при нашем приближении.
Я прошел, пытаясь осознать, где это нахожусь.
Справа от меня находилось нечто вроде кафедры, и я вдруг осознал, что это - место Бога. Но почему -то я никого там не видел. Мать велела мне пройти вперед, что я и сделал.
Я понял, что оказался внутри храма, там, куда всегда стремился попасть.
Это был самый прекрасный просторный зал, весь исполненный гармонии и величия. Весь пронизанный светом и сиянием.
Я не понимал: то ли все предметы в храме были из чистого золота, то ли свет золотил все.  Внезапно я услышал голос Бога
Он велел мне обернуться. Я обернулся, и ...
Такой свет, нестерпимо яркий для человеческих глаз, что я моментально повалился на колени и прижался лбом к полу. А голос громыхал надо мной, он был непередаваем, но я понимал, что Господь желает мне сказать.Он Велел мне не бояться и взглянуть на Него. Я повиновался.
Я поднял голову от плит пола и посмотрел туда, где раньше было пусто, а теперь там возвышался, от земли до неба, столп света. Чудесным образом из этого света я различил самые прекрасные стопы. Мне хотелось только одного: чтобы я стал мельчайшей пылинкой, которая может приблизиться к этим сияющим стопам.
Я ощущал невероятное ликование и свою ничтожную малость перед этим и стопами.
"Чего ты хочешь?" - прозвучал вопрос Господа.
Я сказал,что больше всего хочу навсегда остаться здесь.
"Твоё желание исполниться,,," Пророкотал то ли голос, то kn гром в небе...
И я лишился чувств...
А когда пришел в себя, различил вверху, над собой, высокие стволы берез, их ажурную листву пронизывало солнце...
Подо мной была мягкая трава...
Упоительно пели птицы, и начинался новый день.

Я открыл глаза и подумал, что это был самый лучший сон.