Поэма третья. Бранденбургский балет. Партия 4

Запасной путь
2010 + 1985 годы

 
Акт XII
Очень недолго шёл летний тот дождь…
Но Фридрих промок насквозь, как дворняга.
Буря утихла. Но била дрожь
Его, покинувшего лагерь,

В гетто мотелей и автострад
Его искать больше не стоит.
Прижечь огнём в дне раны яд –
Способ древний и достойный.

А восточней, где-то там,
Засёк Фридрих к выходу тропку одну.
И, уходя, он бросил в фонтан
Свой чемодан, всех уток спугнув.

Он сделал свой выбор так, как однажды
Матиас, вместо Клары ушедший.
Но только Матиас вряд ли подскажет
Ему направление. Фридрих, конечно,

Сейчас лишь начал осознавать,
Каким обладал преимуществом он.
Стемнело. Прошло минут двадцать пять –
Нашёл Фридрих рельсы и спавший вагон.
_________
Не зря называют путём запасным
Столь пустынное тёмное место.
Вагон трамвайный видел сны
Уже сколько лет – лишь Богу известно.

Краска повсюду на остове ржавом
Облуплена и свисала пластами.
Со всех сторон был словно прижат он
Меж шпал проросшими кустами.

Фридрих решил посмотреть в окна,
В салон к себе звала неизвестность.
Но неспособно смертного око
Тьму густую взглядом взрезать.

Но Фридрих случайно коснулся борта,
И воссиял салон огнями,
Яркою вспышкой в разных цветах,
Заставив Фридриха отпрянуть.

Он отошёл, и открывались
Двери, туманом его обдавая.
Его приглашали, и оставалось
Войти в сверкающий салон трамвая.
_________
Очень неспешно глаза привыкали
К белому свету в сердце трамвая.
Фридрих нащупал сиденье руками
И сел, моргать не переставая.

И вскоре он видеть мог: в салоне,
Отделанном белым без острых углов,
Полном приборов и ламп электронных,
Было сиденье только одно.

Фридрих подумал: ещё этим утром
Он жил совсем иною жизнью.
Он не мог дать ни единой минуты
На поиск подобных глупых сюрпризов.

Но вот, закрылись двери – он
Решился всё же на поездку.
Фридрих здесь. Волшебный вагон,
Дёрнувшись и вдавив его в кресло,

Двинулся в путь, ритм отбивая
На стыке рельсов, ритм пульса.
Двинулся в путь, запасной для трамвая,
Но ставший единственным Фридриху  Шульце.
_________
Он видел в окне ночные огни
Кварталов жилых, церквей и отелей.
Он видел годы, месяцы, дни,
Ставшие частью городской тени.

Поезд теперь двигался плавно,
Словно парил, а не ехал по рельсам.
И уже не кажется главным,
Кто же сидит за водительским креслом.

Фридрих почувствовал, что засыпает,
Но долго не смог он бороться со сном.
Не знал он, что рельсы и шпалы пропали,
А поезд – в звёздное небо несло.

Акт XIII
Доктор Крамер уже была дома,
Когда телефонный раздался звонок.
Сегодняшний день был весьма долог,
Она уже валилась с ног.

В трубке был голос с помехами эха –
Ещё один загадочный знак.

Голос сестры Хасслер
«Доктор Крамер, Вас просят приехать…
Виолетта… С ней что-то не так».
_________
Доктор Крамер уже была дома,
Когда телефонный раздался звонок.
Сегодняшний день был весьма долог,
Она уже валилась с ног.

В трубке был голос с помехами эха –
Ещё один загадочный знак.

Голос доктора Янгблада
«Алиса, тебя прошу срочно приехать…
Клара Шульце… С ней что-то не так».
_________
«Не умирай, - шептала она,
Сидя в такси, направляясь к больнице, -
Ещё не настали те времена,
Когда на тот свет должны мы стремиться.

Среди огней ночного Потсдама
Один огонёк пытался найти
Ответ. Но в каких неведомых далях
Сможет это произойти?

Доктор Крамер не знала, но,
Подъехав к крыльцу, она выходила
Уверенной, будто всё решено
Той верховной безжалостной силой,

Что видит всех нас с момента рожденья,
Что ради забавы смерть нам готовит.
Лишь два пути есть у нас, к сожаленью:
Бег или битва с пролитием крови.

Только бежать у Алисы не вышло
В тот день (уж прошло четверть века).
Вот и сейчас не получится мышью,
В норке спрятаться, прикрывши веки.

Не будьте стр;ги, господа
Любители Английского Чая:
Она поднималась на лифте сюда
Уже второй раз ради слова «прощаю».
_________
Медсестра Хасслер, встретив Алису
И дав халат, вела к той палате,
Где Виолетта из закулисья
На сцену попасть пыталась обратно.
_________
Доктор Янгблад, встретив Алису
И дав халат, провёл к той палате,
Где Клара Шульце из закулисья
На сцену попасть пыталась обратно.
_________
Новая роль уготована им –
И Кларе Шульце, и Виолетте,
Ведь человек с сердцем живым –
Главный герой в Бранденбургском Балете.

Акт XIV
Однажды во тьме, бесплотной, бездонной
Вырвался свет из долгого плена,
Пустошь собою заполнив, подобно
Взрыву, что дал возродиться Вселенной.

Сперва это был лишь маленький луч,
Но в миг он расширился, Клару объяв.
Дверь нашлась. Нашёлся ключ.
Довольно снов. Нужна Кларе явь.

Она шагнула в мерцавший тоннель;
Стены его – размытые краски.
Она оказалась в волшебной стране,
В калейдоскопе, где память на части

Горем и страхами рассечена,
Кто теперь эти куски соберёт?
Но краски сливались. Как в дождь из окна,
Клара глядела, шагая вперёд.
_________
Дом был в то время одноэтажным,
От древних тайн не успел он свихнуться.
Хороший был год – так потом скажут,
Когда будут пить вино семьи Шульце.

Хороший был год – сорок шестой,
Без привкуса крови в ягодах сочных.
В них был лишь солнечный свет золотой
И тепло рук, что с утра и до ночи.

Растили сей виноград, направляли
В защите от зноя и от мороза.
Тогда же семейным символом стала
Лоза и спелых ягод гроздья.

И в детях своих видел хозяин:
Они подрастут и дело продолжат.
Жаль, что лишь летом они приезжали,
Но им Господь, конечно, поможет.

Мальчику 10, девочке 8,
Жить и расти они были рады –
Каждый из них был достаточно взрослым,
Чтобы ухаживать за виноградом.

Так и случилось однажды. Тогда
Хозяин за чем-то отправился в город…
(Нет, не случилась в семье их беда,
Беда придёт, но не так скоро).

Между двумя рядами посадок
Гуляла девочка под солнцем.
Она пела песню, её голос сладок,
О доме родном в той песне поётся.

В ручке её платок кружевной,
И слышал песню ветер южный,
Но ветер увлёкся этой игрой
И к лозам платок унёс неуклюже.

И уцепился тот так высоко,
Что ну никак ей не достать.
Нужно лозу согнуть лишь рукой,
До треска согнуть, и её цель близка.

Она не заметила, как её ноги
Вдруг оторвались от земли,
Но, к счастью, шёл мальчик этой дорогой:
Он принёс воду – посадки полить.

За миг до паденья успел он
Сестру, подхватив, на землю поставить.
Она заплакала. На самом деле,
Страхи быстро отпускают.

Матиас
«Будь, сестрёнка, осторожней,
Если тебе недоступны вершины.
А вот растению нужно, похоже,
Срочно помочь, иначе погибнет».

И Клара видела, как её брат
Перевязал повреждённый побег
Много-много урожаев назад…
И ещё раз в минувший четверг.
_________
Клара и так всё поняла,
Когда сообщили о смерти его.
Но в комнатах лишь по четыре угла,
И Клара в них не нашла никого.

Матиас сам принял решенье –
Одна причина, не миллион.
И вновь светящиеся стены
Тоннеля перехватили её.

Стал надгробьем виноградник
И превратился в высокие двери.
Новый портал во тьме непроглядной,
Но нужный ключ не будет потерян.
_________
В пустующий зал Клара шагнула,
Ведь люди не знают об этом театре.
Обитые красным бархатом стулья
Зрителем будут заняты вряд ли.

Под люстрой хрустальной звенящая тишь,
Здесь не раздаются аплодисменты.
Увидев призрака, ты не кричишь,
Ты лишь мотылёк, стремящийся к свету.

Сегодняшний вечер – вечер премьеры,
И танцовщица знала об этом.
Были расписаны даже портьеры,
Гласившие о Бранденбургском Балете.

К сцене пройдя мимо рядов,
Клара увидела более чётко:
В платье белом из роз лепестков
Девушка танцевала о чём-то,

Движением ног, движением рук,
Без слов говорила (о доме ль родном?)
Зная, что так замыкается круг,
Зная свой путь и помня о нём,

На сцену взошла к девушке Клара –
Вдруг танцы свои та прекратила.
Они были здесь – юность и старость,
Ведь дождь бывает даже в пустыне.

Виолетта
«Кто Вы? Разве знакома я с Вами?
И дверь сюда нашли Вы где?»

Клара
«Партии все ещё мы сыграем.
Идём, у нас там ещё много дел».

Взялись за руки они –
Виолетта де Манн и Клара Т. Шульце.
Настанут в будущем ли дни,
Когда в этот зал люди вернутся?
_________
Так хорошо знать, что есть дверь,
Дверь, за которой твой дом, твой очаг!
По окончаньи великих премьер
Мы знаем, куда идти. Разве не так?

Акт XV
Фридрих проснулся на остановке:
Рядом храпел какой-то бездомный.
От пива у ног была упаковка
И банок шесть, когда-то полных.

Не удивившись ни капли тому,
Что дрыхнет с бродягой вечером тёмным.
Он поднялся, ведь ему
Была остановка та знакома.

В этом районе больница была,
Где наблюдали за тётей Кларой…
Впрочем, он в парке оставил свой хлам,
И не пёрло больше перегаром –

Значит, ничто теперь не мешало
Фридриху Клару сейчас навестить.
Только проблема была небольшая:
Не слишком ли поздним будет визит?
_________
Доктор Крамер в палату вошла,
Под каблуками таяла твердь.
Любители Чая судьбы вершат,
Но их дар – не только смерть.

Ведь Виолетта открыла глаза,
Она увидела Алису.
Это – её зрительский зал.
Аплодисменты юной актрисе!
_________
Доктор Крамер в палату вошла,
Под каблуками таяла твердь.
Любители Чая судьбы вершат,
Но их дар – не только смерть.

Ведь Клара Шульце открыла глаза,
Она увидела Алису.
Это – её зрительский зал.
Аплодисменты бывшей актрисе!

А доктор Крамер и доктор Янгблад
Стояли, не в силах сл;ва найти.
Но не желал за ними торчать
Фридрих, и он собирался войти.

Встретились взгляды и кончики пальцев,
Фридрих сел на край кровати.
Во многом им предстоит разобраться –
Ясно одно: в беглецов играть хватит.

Фридрих
«С возвращеньем, тётя Клара.
Могу ль я у Вас подольше остаться?»

Клара
«Конечно, но дней пройдёт, может, пара,
Когда мне позволят отсюда убраться».

Доктор Крамер
«Думаю, раньше. Анализы все
В норме, и Вас завтра выпишу я.
Завтра утром ровно в семь
Вновь начнётся смена моя».

Чтоб пообщаться между собой,
Доктор Янгблад вышел с доктором Крамер.

Клара
«Скажи мне, Фридрих, дорогой,
Что пропустила я, здесь отдыхая?».

 
 
Эпилог. На Шопенгауэрштрассе
Вне времени

 
Колонна чёрных кабриолетов
На Шопенгауэрштрассе
Ожидала в лунном свете
Наступления нужного часа.

Люди в цилиндрах и чёрных костюмах
Парк Сан-Суси покидали в ту ночь.
Они, как всегда, уходили в раздумьях,
Священной мессою точь-в-точь.

Там шёл юный Альфред, глаза опустив,
Будто груз века в сердце он нёс.
И вот, старый Альфред в финале пути
К нему подошёл и задал вопрос.

Старый Альфред
«Как тебе вкус этой аферы?
Вкус вина человеческой жизни?
Я всё знаю, ты уж поверь мне:
Первый опыт принимается близко».

Юный Альфред
«С вина непривычно голову кружит,
И мне приятней сладкий чай.
Но обстоят дела мои хуже:
С похмельем пришла грусть невзначай».

Старый Альфред
«Не тревожься. Твоя грусть пройдёт,
А вот я – спёкся, похоже:
Позволил тебе, старый я идиот,
Связаться с этим делом сложным».

Юный Альфред
«И всё же Матиас дал нам урок
Не только о том, что смиренным награда.
Может, и нас в конце наших дорог
Ждёт свой дом. И свой виноградник».

Каждому сделать осталось по шагу,
Сесть в салон уютный стремясь,
Но к ним подошёл, шатаясь, бродяга
И спросил: «Который час?»



А начать такую книгу, подумал он, следует с разговора, как измерять расстояние в милях на карте зеленым маркером, не только расстояние, но и саму необъятность Земли. С описания, как свистит и завывает ветер, когда выходишь из машины возле одного из мотелей где-нибудь в Оклахоме или Северной Дакоте. Он звучит совершенно особенно, этот ветер, он словно нашептывает тебе слова. Не забыть также описать тишину, и что в туалете всегда попахивает мочой и газами съехавших постояльцев, и что в тишине стены мотеля вдруг начинают говорить их голосами. Голосами тех, кто оставил все эти надписи, а потом уехал. И писать об этом будет больно, но если вдруг ветер стихнет и вдали замерцают огоньки фермы, он напишет эту книгу, чего бы это ни стоило.
А если так и не увидит огоньков, то забросит записную книжку в поле, вернется в мотель, в свою комнату под номером 190 (первая дверь слева от автомата), и застрелится, как собирался.
Одно их двух. Одно из двух.
Альфи стоял и считал про себя до шестидесяти. Стоял и ждал, когда стихнет ветер.

Стивен Кинг,
«Все, что ты любил когда-то, ветром унесет».