Поэма третья. Бранденбургский балет. Партия 1

Dasi tila kel akdar asaadek
Dasi tila kel akdar asaadek
Kaifa navam niyalam nadip marat?
Ee al'liar kai kopyado sialaf
Beluman sidali medan sialaf
«Deep Forest»,
«Bohemian Ballet»


Не плачь, я могу помочь,
Не плачь, я могу помочь.
Как же мне сокрыть слёзы твои?
И счастье наступит… это истина.
Ты знаешь это… это истина.
«Дип Форест»,
«Богемский Балет»
 


Дом
2010 год

 
Акт I
«Да, это лето десятого года,
По правде сказать, выдалось жарким», -
Ворчали в тени старики на погоду
И на молодёжь, гулявшую в парках.

Ещё на часах нет и полудня,
А солнце жгло землю, не зная пощады.
Но в книге одной, забытой и мудрой,
Сказано: будет смиренным награда.

И в подтвержденье сентенции сей
Въехал в город жёлтый «Фольксваген»,
В город, умеющий встречать гостей,
В Потсдам – в город тайн, на родину магов.

Кондиционер был сломан в машине,
И окна не все могли опускаться,
Трещины стёкол как паутина, -
Так что водитель смог бы поклясться:

Ещё две минуты, и он рухнет в реку –
От дикого зноя он словно был пьян.
И это бывает порой с человеком
В попытках бесплодных сбежать от себя.

Его пассажирка на заднем сиденьи
Была его тётей весьма престарелой.
Это она к окончанью недели
Его упросить о поездке сумела.

Пора познакомиться с ними: она –
Клара Т. Шульце, когда-то актриса,
Его звали Фридрих – во все времена
Он будет торговцем, себе ненавистным.

Но место в душе пусть вере найдётся,
Ведь вера важна для этих людей.
Может быть, это сказать хочет солнце
В такой чудесный летний день?
_________
Доехали довольно быстро
Фридрих и Клара до своей цели.
Она, театральная в прошлом актриса,
Всплеснула руками:
Клара
«Ах, как бесценна

Память о годах, оставленных здесь!
Твой отец в этом доме родился и жил».

Но не мог разделить Фридрих тот интерес:
Дом семьи Шульце всегда был чужим.

Поморщившись от прострела в спине,
Покинул он салон машины.
После вышла Клара, и с ней
В сердце сверлящей боли причина.

В зелени сада, ухожен что всё же,
Дом двухэтажный был словно остров.
И тот образ детства под крышей надёжной
Вспомнить легко – забыть не так просто.

Но Фридрих в доме видел иное:
Лишь черепахи умершей панцирь.
Его этот мир оглушал пустотою –
Всё меньше хотел он в ней оставаться.

Но всё-таки ждали его саквояжи
В багажнике «Фольксвагена» на дне.
Взвалив на себя тёти Клары поклажу,
Он пошёл к дому следом за ней.

Но Клара вдруг развернулась в дверях,
Заставив Фридриха остановиться
(Забыв, что племянник держит в руках
Памяти килограммов сто тридцать).

Клара
«Смотри, дорогой, весь этот сад
Словно хозяина ждёт своего.
Слышишь, как цветы говорят,
Что верят: Матиас Шульце живой?»

Но слушать Фридрих не стал её бред:
Жара не располагала к мечтаньям.

Фридрих
«Может, и я должен был в десять лет
Прикинуться старой клумбой с цветами?»

Фридрих вошёл в дом мимо неё –
Погружена была Клара в сомненья.
Она поняла, что, оставшись вдвоём,
Покрыты они одиночества тенью.
_________
Дом семьи Шульце, как и Потсдам,
Знал, чем удивить путников можно.
Но Фридрих – он не любил никогда
Сюрпризов в своей жизни дорожной.

Да, как торговец привыкнуть он смог
К вещам практичным и современным.
А этот дом, многоличья исток,
Скрыть хотел весь мир в своих стенах.

Здесь колорит восточных базаров
С мудростью древней соединялся.
Со всех краёв земного шара
Здесь собирались диковинки в танце.

У лестницы он саквояжи оставил
И подошёл к стенам поближе.
А тётя Клара, стоявшая справа,
Старалась узнать, что же им движет.

Средь десятков картин Фридрих заметил
Одну, что сразу бросалась в глаза:
В лиловом сумеречном свете
Врастали горы в небеса.

И Фридрих, видя волшебный пейзаж,
Вдруг осознал, что услышать способен
Древнюю мантру – пел её страж
Древних гор. Был он стражу подобен,

Глядя на танки  гневных божеств,
На статуэтки и хрупкий фарфор.
Он в доме или в страннейшем из мест?
И Клара решила сей внутренний спор.

Клара
«Матиас любил Гималаи,
Он был в том магическом крае не раз.
И иногда я, Фридрих, не знаю,
Может, туда он сбежал и сейчас?»

Фридрих
«Полная чушь. Хоть был он с приветом,
Он просто мечтал уехать от нас.
Не в Египте дело, не в Тибете.
Он ушёл… в последний раз».

И Фридрих вышел, вспомнив о том,
Что свой чемодан он оставил в машине.
Всё из-за жары, стоявшей тем днём –
Так вначале Клара решила.
_________
Когда он вышел, она поднялась
В комнату на втором этаже.
Ностальгия захватила власть
Снова, но безвозвратно уже.

Комната эта в египетском стиле,
Как покои фараона,
Оазисом ей станет в пустыне.
«Оазис»… да, это стоит запомнить.

Значения надписей лишь она знала,
Но с ней останется на век секрет.
Внизу закрылась дверь, - тем самым
Дороги назад для неё теперь нет.

Клара
«Фридрих, родной, прошу, занеси
Вещи мои. Я здесь, наверху».

Впрочем, пора им друг друга простить,
Самое время крикнуть «Yahoo!»

Акт II
Пение птиц доносилось из сада,
И о закате не думало солнце;
Приведены все вещи в порядок –
Для чаепитья минута найдётся.

Фридрих на кухне стулья расставил,
Пока тётя Клара занята чаем.
Она в этом деле зовётся по праву
Мастером, тонкости все отмечая.

Сели они напротив друг друга,
Как знатоки в азартных играх.
Они пили свет в солнечном круге,
Но разговор тогда начал Фридрих.

Фридрих
«Не думал я тут оставаться надолго –
Вы лишь хотели проведать соседей.
Может, мне стоит собраться в дорогу,
А дня через два я за вами заеду?»

Клара
«Знаешь, Фридрих, мне семьдесят лет.
Убеждена я: спешить нам не нужно.
Не указание это и не совет –
Я лишь прошу, как просят по дружбе».

Фридрих
«Что Вас держит в этом доме?
Только ли память, чуждая мне?
Музеем мне дом назвать неудобно,
А барахолкой – можно вполне».

Клара
«Да, дом полон вещей антикварных –
От раритетов до безделушек.
Здесь есть уют без лишнего шарма.
Здесь могут найти покой наши души».

Фридрих
«Может, и правы Вы, тётя Клара,
Но к жизни подобной я не привык.
Рано, пожалуй, мне быть антикваром:
Я не юнец, но и не старик».

Клара
«Жаль, что дом – на смерть обречённый.
Жаль вместе с ним мне умирать.
И если б Матиас не был учёным,
Он бы мог виноградарем стать».

Фридрих
«Я и отец – слишком разные люди:
Дело моё – колесить по дорогам.
Давай, больше спорить об этом не будем,
И в тишине посидим мы немного».

Они допили чай, а светило
Приют искало за холмами.
Часы покоя необходимы
Каждому, говоря между нами.
_________
Фридрих согласился, однако,
Быть два-три дня её добрым гостем.
Спал он всегда в придорожных бараках,
Где утром едва мог собрать свои кости –

Не по душе Фридриху перина
В комнате, что предоставила Клара.
В рёбра ему не впивались пружины,
Здесь пьяный сосед не устроит пожара.

Так что ему оставалось вздохнуть
И, положив чемодан под кровать,
Взорвать мечтая что-нибудь,
Сделать пару попыток поспать.

Но эпизоды вчерашнего дня
Всё мелькали перед глазами,
Не переставая друг друга сменять
И сердце Фридриха терзая:

Люди скорбящие в чёрных одеждах,
Гроб на дне иссохшей могилы.
Он видел ясно: нет больше надежды,
И слёзы ту ясность так и не смыли.

Возился он до тех пор, пока
Луна своим светом не одарила,
Ведь в полночь рассеялись все облака –
Так расправляет магия крылья.
_________
Клара тоже вспоминала,
Но для неё был Матиас жив.
Под серебристым покрывалом
Легонько от плача её грудь дрожит.

Не мог её брат так рано уйти,
Оставить её в одиночестве жутком.
Теперь же Мати ждут на пути
Звёзды – и это больше не шутки.

Ныне Клара – дважды вдова,
И, как Фридриху, нет здесь ей места.
Клара Т. Шульце, конечно, права –
Нам и Луне это известно.

Также известно: Луна и Потсдам
Были всегда гостеприимны.
Клара идти хотела туда.
Луна и Потсдам – навек побратимы.

Акт III
Фридрих проспал почти до полудня,
Переступив свои же пределы:
Фридрих всегда относил себя к людям,
Предпочитающим роскоши дело.

Он принял душ, отрезвляющий разум,
К зарядке мобильник свой подключил,
И на освещённую солнцем террасу
Вышел Фридрих, проснувшись почти.

И грамма кофе не было в доме –
Чай заварить ненавистный пришлось.
И в летнем саду у лестницы стоя,
Он сам себе задал вопрос:

Фридрих
«Скажи, почему ты в этот час
Не продаёшь товары свои?
Твой, казалось бы, опытный глаз
Великолепием чёртов сад захватил».

Не маски слов, а чистая правда:
Сад разогнать мог остатки тоски.
Жаль, что погиб тот виноградник,
К югу от дома, у самой реки.

Себя отвернуться Фридрих заставил
И зайти обратно в дом.
Кто и в чём окажется правым,
Он, может быть, разберётся потом.
_________
Вновь он ходил вдоль украшенных стен,
Видя пейзажи туземных селений,
Длинные мантры на белом холсте,
Окаменелости древних растений.

Видел людей он в рамках на фото –
Многих, но лишь одного узнавал:
Того, кто своей был предан работе,
Но в путешествии сделал привал.

Вот, в одной из позолоченных рамок
Матиас был и четвёрка коллег
Средь гор у ворот буддийского храма.
Ещё была подпись: «В ГОРОДЕ ЛЕХ».

Что искали они впятером
И, чёрт возьми, когда это было?
Но тайны такие умел хранить дом –
Их занесло времени илом.

Кстати о времени: ровно двенадцать,
Но тётя Клара ещё не спустилась:
Она не имела привычки валяться
До обеда в кровати. Что-то случилось?

И Фридрих понял: подняться пора
По лестнице к той комнате, где
Тётя Клара уснула вчера,
А ныне она, возможно, в беде.

И тишина лишь подтверждала:
Что-то есть – там, впереди.
Он её позвал, но жалом
Отзывалось молчаньем в груди.

Он постучал – и снова молчанье:
Ни храпа, ни болезненных стонов.
Ключи, что в замке снаружи торчали,
Его приглашали войти к фараону.

Фридрих
«Тётя Клара, Вы в порядке?
Тётя Клара?.. Господи Боже…»

Но ответ на все загадки
Лишь боги Египта знают, похоже.
_________
Фридрих сидел в коридоре больницы,
В кафельный пол вперившись взглядом.
Держался с трудом он в рамках приличья,
Но была искра бешенства рядом.

За каким дьяволом он, Фридрих Шульце,
Приехал в им же проклятый дом?
Не для того ль, чтоб однажды проснуться
Одиноким и всеми брошенным псом?

Он закрыл лицо руками
И ожидал вестей о кончине,
Которой так долго Клара искала.
И понимать Фридрих начал причину:

Ведь тётя Клара осталась одна,
Одна в целом мире, в чём не было фальши.
А он? Прыгнуть был он готов из окна,
Лишь бы сбежать из Потсдама подальше.

О том размышляя, Фридрих не знал,
Что вновь он в корне ошибался.
Неверным был его поиск зла –
Но есть у него ещё время в запасе.

Тогда же вышла доктор Крамер
Из кабинета к нему в коридор.

Доктор Крамер
«Герр Шульце? Входите. Между нами
Состояться должен разговор».
_________
Следом за доктором Фридрих вошёл
В её кабинет, довольно просторный,
Что окнами был на восток обращён –
Здесь было прохладней, чем в коридоре,

Да и у кресла доктора Крамер
Был вентилятор, что дул, правда, в стену.
Доктор – весьма почтенная дама –
Села за стол, столь же почтенный.

Моложе Клары она лет на тридцать –
Именно так показалось ему.

Доктор Крамер
«Вот стул. Прошу Вас садиться,
Герр Шульце, стоять Вам совсем ни к чему».

Фридрих
«Спасибо Вам, доктор Крамер, за то,
Что тратите время на нас с тётей Кларой.
Но, прошу, ответьте, что
С ней стряслось? Что-то вроде «удара»?»

Доктор Крамер надела очки
И Фридриху заглянула в глаза.
Она осеклась, заикнувшись почти
Сказать ему правду секунду назад.

Доктор Крамер
«Жаль, но мы знаем очень немного
О заболевании у Вашей тёти.
Симптомов инсульта, других нозологий
Нет, но мы продолжим работу».

Фридрих
«И, говоря простыми словами,
Не знаете Вы комы причину.
Но анализы, что назначены Вами?
Что в результатах Вы получили?»

Доктор Крамер
«Анализы крови и томограммы,
Итоги других проб и методик –
Все, говоря простыми словами,
Нас ни к чему, увы, не приводят.

Слова мои, знаю прекрасно,
Вряд ли волнения Ваши умерят,
Но этот тип комы с причиной неясной
Встречается чаще в последнее время».

Фридрих
«Но что, наконец, всё это значит?
Куда податься прикажете мне?
Неделю назад всё было иначе –
Но с этого дня я словно в тюрьме».

Доктор Крамер
«Один человек (пациент бывший мой)
Сказал, что жизнь есть дар ценнейший.
Так что совет Вам: езжайте домой.
Вам нужно жить, нужно не меньше».

Акт IV
Фридрих не помнил, как сел в машину,
Как выехал он с автостоянки,
Не помнил и как на спускающих шинах
Привёз домой свои останки.

Но он чётко знал, что делать дальше:
Напиться – он не видел иного.
Но не решил он и этой задачи:
Излазив весь дом, не нашёл он спиртного

Матиас Шульце не пил ничего
Крепче английского чёрного чая.
Идти в магазин? Исключено,
Ведь дом стоял на отшибе. Печально.

После того, как выпить не вышло,
Фридрих решил телевизор включить.
Он надеялся услышать
То, что все мысли подальше умчит.

Вот только вести о забастовках
И об оживших вулканах исландских
Бросали его движением ловким
Ещё глубже в мир, непохожий на сказку.

Плюнув с досады, выключил Фридрих
Бестолковый бормочущий ящик.
Ему б сделать вдох, не делая выдох…
Уже не больно. Ещё не страшно.

Он дремал, сидя на старом диване,
И кто-то стучал настойчиво в двери.
Куда его на сей раз позвали
Духи не прошлой, но будущей эры?

Фридрих открыл – и на крыльце
Стояла девушка в бежевом платье
Со скромной улыбкой на юном лице.
Вряд ли она разбиралась в проклятьях.

Похожую девушку он видел рядом
С Матиасом на фото том.
Но Фридрих вдруг подумал: не надо
Глазеть на людей, пришедших в твой дом.

Фридрих
«Чем могу я быть полезен?
Но если что-то Вы продаёте…»

Она
«Имя моё – Смилла Макензи.
К себе приглашала меня Ваша тётя».

Поняв, что переборщил в подозреньях,
Фройляйн Макензи внутрь впустил он.
И сели они не без опасений
За одним столом в гостиной.

Смилла
«Простите, я, может, Вас разбудила,
И не меня Вы звали при том.
Мой путь, как и Ваш, был очень длинным.
Помочь приготовить Вам чая со льдом?»

«Одно к одному», - Фридрих подумал,
Но всё же отвёл гостью на кухню
Для разнообразия. Надуло
Ветром её, виноваты в чём духи.

Смилла
«Мне говорила Клара о Вас,
Вы на отца очень похожи.
А чем Вы заняты сейчас?
Идёте куда среди прочих прохожих?»

Фридрих
«Торговый агент я. Я продаю
Всякие незаменимые вещи.
Зачем задержался я в этом краю –
Не знаю. Посмотрим в дальнейшем».

Смилла
«Если, конечно, Вы очень спешите.
Я же всю жизнь здесь прожила,
В Потсдаме я счастливый житель.
Кстати, куда тётя Клара ушла?»

Горечь из чашки Фридрих глотнул
И вышел в гостиную – Смилла за ним.
Вернулся он к тому же дну,
И Смиллу считал он гидом своим.

Фридрих
«Сейчас далеко тётя моя –
Оттуда никто ещё не возвращался.
Она в коме с начала этого дня.
Врачи ничего не знают, к несчастью».

Остолбенев, Смилла сидела
И слышала эхо Фридрих слов.
Но до того ему не было дела;
В мир параллельный его унесло:

И эта девчонка сегодня уйдёт:
С такими, как он, она ночь не проводит.
А он останется, как идиот,
От пустоты ждать ответного хода.

Смилла
«Господь Всемогущий, так ужасно,
Ведь тётя Клара – крёстная мне.
Жутко знать, что все мы подвластны
Времени. И Время встретилось с ней».

Фридрих в ответ пожал лишь плечами,
Глядя на солнце, к закату что плыло.
Птицы о горе своём возвещали –
Тогда ему сказала Смилла:

Смилла
«Дом покидать Вы не должны,
Он теперь по праву Ваш.
Может казаться это смешным,
Но Ваша хандра – не просто блажь.

Уверена, город Вы позабыли,
Мемориалы и парки его.
От Вашей тоски не останется пыли –
Идите в город, пока Вы живой».

Выслушал Фридрих Смиллы тираду,
И через минуту прощался он с ней.
Говорят, что смиренным будет награда –
Он и смирился с судьбою своей.

Он пуст, как амфора в этой гостиной,
Как аммонит, он окаменел.
Фридрих всегда был сукиным сыном,
Жизнь утопить мечтавшим в вине.

Ему наплевать на статуи Будды
И на божков Египта засохших.
Всё, что он вспомнил, вновь он забудет
И навсегда оставит в прошлом.

И, когда Фридрих, уже с чемоданом,
Ноги из дома решил уносить,
На другом конце Потсдама
Доктор Крамер садилась в такси.