Я даже не знаю как это назвать

Я ночь любил всегда.
В ней нет машин,
Нет мерзких толп людей, нет шума, есть неон.
Есть сигаретный дым,
Есть вдохновение и темнота, приятная на ощупь.
И в темноте есть все,
Тебе только представить стоит.

Любил я смерть за легкость, что она приносит.
Боялся, но любил...
Как это на меня похоже.

Я полюбил ее,
Когда мне стало в тягость жить,
И смерть была единственным спасеньем и надеждой,
На то,
Что все это не навсегда,
Что есть предел,
и что он близок.

Но легкой участи я не ищу.
Мы с нею, словно Данте с Беатриче.
Я жду ее. Она не знает про меня.
И встречи не предвидится в помине.

Теперь же я люблю тебя.
Люблю! хоть вычеркнул из лексикона это слово.
По крайне мере, в том значенье,
В каком оно мелькает в массах,
Стекает с губ,
Что розовеют.

Люблю тебя.
Во мраке ночи
Я вижу облик твой,
Волос твоих прекрасных переливы
Мне видятся в ветвях,
Что гнутся под безудержным, судьбой гонимым,
Свободным от полуденных сует,
Холодным ветром.
Который будто зверь, что вырвался из клетки...
Такой и я.
Когда, ведомый страстью и пороком,
Вдыхаю ароматный дым, продрогший от мороза.
А взгляд - туда,
Где дремлешь ты.
за взглядом мысли.
Вместе с ними ветер.

Люблю тебя.
Ты словно сама смерть, сошедшая с Олимпа.
В тебе есть грация ее,
И страсть,
И чувство юмора
(оно присутствует у смерти).
Твой алый мне напоминает кровь.
Твой черный - ночь.
Твой белый - саван смерти.
Все вместе - совершенство.

Желанным может быть лишь только твой звонок.
Алло! Алло!
Но нет... это опять не ты.
Не ты... я это знал прекрасно.

Я ночь любил всегда,
Любил я смерть за легкость, что она приносит.
Теперь же я люблю тебя,
Хоть ненавижу это слово.