Легенда

Худ. Б. Исмаилов
               
                Хилолиддину Садыкову – мудрому строителю.
                Ученику Хеопса.  Другу Ходжи Насреддина
 

…В кишлаке  Зимчуруд, где я жил летом, есть древний мазар – кладбище под четырьмя древними чинарами…

Тысячу лет назад здесь жила, дышала, надеялась девочка…
Её звали Нилюфар…
Певучее имя…
Древнее… 
Идущее от реки Нил…

Как оно оказалось в кишлаке?..
Воины Ислама  что ли принесли его на Мечах своих?..
Никто не знает…

Но у Нилюфар были самые смоляные!.. самые неистово вьющиеся!.. самые богатые волосы, водопадами  ниспадающие до жемчужных самых круглых колен, которых никто не видел, кроме неё…

И лазоревые дымчатые переливчатые, как памирские лазуриты, глаза, глаза… были у неё…

Вот они глядят на меня через века!..
Вечноживые…

И невиданно-неслыханно алая нежная персиковая кожа была у неё…

Но алость… но пылкий огненный румянец были у неё от ранней чахотки…
Такие не живут долго на текучей земле, а радостно уходят в вечные небеса…

И она ушла в небеса…
Незрелой девочкой утихла, смирилась, оттрепетала, отшелестела…
Как стрекозка… отошла… умерла…

И за её невиданную красоту… хрупкость… алость… младость… ее похоронили на древнем мазаре, под тысячелетними чинарами, где хоронили только мудрых седых старцев… суфиев…
Которые и досель бродят в двух мирах… и не знают границы между ними…

Но!..

Но каждую ночь, особенно в полнолунье, когда дикие козы от прилива лунной дурной косой крови летают над пропастями, Нилюфар выходит из-под чинар и горько, беззащитно, как обиженное дитя – а она и есть дитя – плачет… плачет… плачет…

И шепчет, заикаясь, задыхаясь, чрез хрустальные алмазные вечносвежие  слезы, слезы, слезы:
- Почему?..
Почему я так рано умерла?..

… Я часто ночами от бессонницы брожу у лунных жемчужных тысячелетних чинар и всегда издалека вижу  Нилюфар…

Но когда я осторожно, крадучись, замерев, не дыша, подхожу ближе – девочка дымно растворяется, теряется, расплывается, уходит под чинары…

 Словно облако находит от горного дикого потока, что струится, лепечет в камнях под старыми деревами…

И только молодая ветвь древней чинары качается… задетая ею… иль речным вечным ветром…

Но голос… но голос…
Но шепот тысячелетний Девочки долго дрожит… жалуется… колеблется… мается в ночном гулком пьяном воздухе…
Не уходит… не смиряется…

…Почему?..
Почему я так рано умерла?..

…Но кладбищенский сторож Абу Бакар,  по человечьему летоисчислению старый, как чинары, покуривая свою бухарскую трубку, сказал мне:
- Не от чахотки, а от любви!..
От ранней слепой пенной любви ушла Нилюфар!..

Она любила своего соседа за высоким дувалом – красавца, джигита – чабана Хола – Джамшеда!..
Но она стыдливо, девственно, таилась, пряталась за дувалом, за паранджой, за чачваном…
И там горела и сгорела огненно, тайно, как кубинский табак в моей трубке!..

Да!..
Айххххх!..

Из-за любви!..
Из-за любви!..
Которая ярче слаще смертней любой чахотки!..
Любовь – это святая сладчайшая небесная чахотка души…
Да!..
Айхххйя!

А  Холл-Джамшед  так и ничего не узнал…
Чабан чует овец и волков, но не чует великую человечью любовь…

А кто чует?..
Скоро на земле не останется любви…

…Потому Нилюфар, одинокая от неразделенной любви Девочка, и выходит доселе из-под чинар…
Надеется…


И плачет:
- Почему?..
 Почему я так рано умерла?..

А про себя шепчет:
- Джамшед!.. Джамшед!..
Я до сих пор горю!..
Я до сих пор тебя люблю!..
А ты так и не учуял…
Так и не узнал…
Но я буду ещё тысячи лет выходить из-под земли…

 Пока ты не узнаешь…

 Пока  не придешь…


Зимчуруд, лето 2015