Когда орудия палят

       СЕГОДНЯ
Когда орудия палят,
лишь муравьи не убегают
и канониров не ругают,
пока их хрупкий муравейник,
совместно с маткой, не сжигают.

Берлинский, Лондонский, Парижский,
Мадридский, Будапештский, Рижский,
Варшавский, Пражский и Софийский
кишат, придумывая иски
к стране огромной, вожделенной,
где многие, отведав плена
и незлобливости "совков",
ругают местных дураков.

А те, бациллу воскресив
и дав ей ржавую машинку,
то тут, то там щипнут с Руси
то перышко, а то - пушинку,
и даже видят в сладком сне,
как на заезженном коне,
в котором нет от Буцефала
кровинки, даже самой малой,
въезжают в Спасские ворота,
воздевши НАТОвский бунчук.
А на знамёнах их - голота:
Шушкевич, Ельцин и Кравчук.

Но с каждым днём приходит утро,
забот державных череда,
и от сладчайшей кама сутры
не остаётся и следа.

Но остаётся след глубокий
от их свирепого дитяти,
отодвигающего сроки
безорудийной благодати.
И льётся кровь святых младенцев...
И нет пощады никому
от озверевших отщепенцев,
торящих шлях себе в тюрьму.

       Когда орудия палят,
пространство гром их пожирает.
За сотни верст все мирно спят,
а срок придёт, так умирают.
И тут совсем иной обряд, -
всё чинно, как в веках сложилось,
и без надрыва говорят
о том, как маршалу служилось,
или, как славен был кузнец,
каков был пахарь он и жнец,
как он растил телят, овец
и прочую при доме живность.

А там, где орудийный гром
в мгновенье ока сносит дом
и заживо жильцов хоронит,
нет ни чужих, ни посторонних,
кто б мог бестрепетно изречь
простую траурную речь.
Тут гнев и горечь неподъёмны,
а жажда мести столь огромна,
что никаким эквивалентам
известных миру мегатонн,
не перекрыть душевный стон
невыразимого момента.

И кто возмётся их судить, -
взывающих к законной мести?
Вы, сочиняющие "Вести"
так, чтоб кормильцу угодить,
чтоб чей-то нерв не повредить
сверхкровожадностью известий?

Свят камуфляж тот, что в бою.
А камуфляж на чистой правде,
каких-то интересов ради,
я без труда распознаю, -
он не вступает в резонанс.
В нём нет от трепета ни мига,
и режиссёрская интрига
частенько шепчет мне: "Я- пас!"

Когда орудия палят,
никто не вправе спать спокойно.
Да, мир погряз в дурацких войнах,
но войны же и жить велят.
Жить, чтобы в славный день победы
воздать паршивцам по суду,
позволив им, за их же беды,
гореть безвылазно в аду.
***