Поэма первая. Пирамида. Глава 3

Весна 1986: Серебряная звёздочка

Эти глаза в облаке грозном
Видели тайны египетских свитков.
И их вязкий сок – терпкие слёзы –
Тянется струнами дьявольской скрипки.
Станислав Козырецкий,
«С.Ю.Р. Анализаторы»

 
Позавчера
I
Он ушёл. Он ушёл. Он умер
Очень давно. Слишком давно.
Ей теперь даже страшно подумать,
Было ли всё в реальности. Но…

II
Она проснулась, как обычно:
Шесть утра без двух минут –
И руки; движеньем привычным
Отключила будильник, зевнув.

Она потянулась до хруста в спине,
Но кто и где (и с кем) она?
А небо в глазах и небо в окне
Знают, конечно: ты здесь, ты одна.

И беспамятство – наследие сна –
Холодный душ окончательно смыл.
И окончательно тогда настал
Новый день последней весны.

III
Трель телефона сквозь шум пылесоса
Она разобрать, безусловно, смогла –

В трубке (картавя)
«Здравствуйте Вам. Что с нашим вопросом?
Как идут с архивом дела?»

Она, онемев, так и плюхнулась в кресло,
О пылесос споткнувшись затихший; -
Напрочь забыла она, если честно,
Об этой его просьбе давнишней.

В трубке (картавя)
«Алло? Меня слышно в царстве подводном?
Время – деньги, мои, между прочим».

Она
«Да, конечно. Как раз сегодня
Я… постараюсь всё закончить».

Она, трубку вернув на рычаг,
В стену смотрела, ища словно что-то.
Всё «закончить»? В смысле, «начать»!
Ну что ж, придётся поработать…

IV
Где-то вдали возвышались вулканы,
Крошились льды залива от света.
Не на такси, но своими ногами,
Она шла, вплетая в волосы ветер.

Она шла в архив (её ждёт работа)
И по пути хотела понять:
«Какие события и повороты
Увели от этого дела меня?»

Но ответа не было, точно
Прошлое там, за серой стеной
{Берлинской стеной, слишком уж прочной,
И ей не разрушить стену одной}.

И предпочла она потому
Не отвечать на эти вопросы.
Вот и две улицы, а на углу
Архив. На часах? – чёрт, почти восемь…

V
Она прошла в свой кабинет,
Не сказав ни слова коллегам.
И, автоматом брякнув «привет»,
Подруга её прошла за ней следом.

Подруга видела: она,
Сев, уткнулась в стол с досады.

Подруга
«Едва ты вошла, я поняла:
Случилось нечто. Правда?»

Она (не поднимаясь)
«Кое-кто весьма богатый
Мне заказал материал из архива
Для книги своей. Но заказ проклятый
Смылся из памяти сонным отливом».

Она, подняв глаза, посмотрела
На подругу, что стояла в двери.

Она (с улыбкой)
«Но это моё тёмное дело.
Что у тебя? Ну? Давай, говори».

Пройдя к окну, та с минуту
В небо смотрела, словно из грота.

Подруга
«Я к врачу ходила тем утром –
Мамой не быть мне – максимум тётей…»

…Но не узнаем мы, почему
Трёхнедельный погиб эмбрион.
Их оставляя, уходим во тьму:
У нас и своих проблем миллион.

VI
Из миллиона чёрных кирпичей
Пирамиду построили боги,
Что в небо врастает вершиной своей
И перед вечностью служит порогом…

VII
С этим диким месивом мыслей
Она в хранилище вошла,
Двигаясь настолько быстро,
Что дверью тень свою отсекла.

Боль пронзала голову пульсом
(Что там? Опухоль или мигрень?)
Не важно. К работе надо вернуться.
Что заказал этот «еврей»?

Подборку статей европейских газет
О старых добрых шестидесятых.
Какой он об этом писать будет бред?
Ей всё равно – была бы оплата.

И в тусклом свете лампы настольной
Заметки она за столом разбирала.
И снова был приступ головной боли,
Едва эти строки она дочитала:

25 октября 1965 года
ОН ОТСИДЕЛ 63 ГОДА!!! А ДАЛЬШЕ?

«Я ТЕБЯ НАЙДУ» - СКАЗАЛ ОН, ОБЕРНУВШИСЬ НА ВОРОТА ТЮРЬМЫ
В год, именуемый нашим редактором годом США во Вьетнаме, этот человек  выходит из тюрьмы. Не будем задумываться, как чувствует себя человек, получавший свет солнца во время недолгих прогулок по тюремному двору. Примечательно то, что он ныне – такой же никчёмный старик, как и те, за убийство которых в юности и был осуждён.
«Я тебя найду» - сказал он. Кого – неясно. Но будем надеяться, что эта встреча будет тёплой. Как обстановка во Вьетнаме. Это шутка.
А так у нас есть более важные темы:    например,  антивоенные   митинги   протеста  в …

Журналист-недоучка был прав:
То был год США во Вьетнаме.
Куба; Стена; Но эта игра
Смогла зажечь в её стране пламя,

В её стране, ведь в 50-м
Она родилась на юге Вермонта.
И как ушёл её мальчик солдатом
Конечно, она по-прежнему помнит.

А вот, о чём в прочих вырезках пишут:
«МИ ЛАЙ . КТО ОТВЕТИТ ЗА ЭТО?»
А вот, в одном журнале вышло:
«ЭЙДЖЕНТ-ОРАНЖ .  КОКТЕЙЛЬ ЛЕТА».

На фотоснимки в альбоме семейном
Дробили события память её:
ND , SDS , ночи над Сельмой ,
Голаны  – кошмар съедал нас живьём.

И этот кошмар не был ей нужен:
Страхи заперты, и ключ потерян.
Но просьба «еврея» в ней обнаружит
Скулящего в капкане зверя.
____________
Вошла в хранилище к ней
Подруга где-то в четверть второго.

Подруга
«Можно уйти пораньше мне?
Боюсь, что муж сорвётся снова».

VIII
Пирамиду видела она;
Два ручья слёз сливались в Нил;
На горизонте тлела война…
Но телефонный звонок её разбудил.

IX
В трубке (картавя)
«Здравствуйте Вам. Вы узнали меня?
Ну уж простите моё нетерпенье:
Тут такая, чёрт, беготня –
Но что для меня Вы сделать успели?»

Она взглянула на часы –
Вскинула брови: вечер, родная.
«Сделала всё я, волчий ты сын» -
И высилась куча газет и журналов.

Она
«В принципе есть интересные вещи
О Ваших шестидесятых годах.
Потому назначьте дату встречи,
И материалы я Вам передам».

В трубке (картавя)
«О, я так ждал хороших вестей.
Услуги Вашей я не забуду.
Значит, жду я Вас в кафе «Суртсей»
Завтра в час пополудни».

Она рычаг телефона нажала,
Впервые за год зажгла сигарету,
Смотря на все материалы,
И, чёрт, ей не нравилось это.

X
По улицам тихим она шла домой,
С юга тёплый ветер дул.
Тогда и острей пульсировал гной –
Этот страх; так мы чуем беду.

И страх усилился, едва
Она вошла в свою квартиру.
«Что за дьявол?» - эти слова
В горле застряли трёхфунтовой гирей:

Чьи-то ботинки стояли в прихожей,
Куртка из кожи была на полу,
И, судя по шороху, похоже,
Кто-то был в кухне, да, в том углу.

Шагала она, вжавшись в стену спиной,
Открыла дверь, хоть ей было страшно.
Увидев его, она вскрикнула, но…
Но то был просто брат её младший.

XI
Бутылку виски чуть не уронив,
Растерянный, брат глядел на неё.
Но испуг растаял, - они
Сели за стол, улыбнувшись, вдвоём.

Она
«Ты бы хоть предупредил –
Я б пришла пораньше, что ли.
И не рановато ль Вам, господин,
Употреблять подобное пойло?»

Она поморщилась от боли,
Чьим домом стал череп её.

Брат
«Ха, ты знаешь, я чувак вольный,
А вольный чувак воду не пьёт».

Ну да: двадцать пять, почти мужчина;
Но боль головная мешает ей думать –
Потому она себе разрешила
Выпить с братом пару рюмок.

Она кашлянула: да уж, давно
Она не пила ничего крепче пива
{Она смогла почувствовать вновь
То, что теперь лишь в памяти живо}.

Брат
«А скажи, если не секрет,
В планах на вечер есть погулять?»

Она
«Никаких планов у меня нет,
Кроме такого: лечь, на хрен, спать».

Вчера
I
Брат
«Мать с отцом опять хотят в Штаты,
Не для них ледяной этот угол».

Она пила кофе утренний с братом
В гостиной {в парсеке друг от друга}.

Забытое прошлое зовёт,
Мозг грызёт голодной крысой.

Она
«А у тебя на этот счёт
Какие, мой братишка, мысли?»

Брат (припивая кофе)
«Мысли мои такие, сестрёнка:
В WWF  я скоро войду.
И те, кто природу сделал помойкой
Будут преданы, я верю, суду».

«Глазам моим вас всех б не видеть», -
Она подумала, но нет,
Не закрыть глаза ей, ведь Пирамида
Снилась вновь, но на сей раз – на дне…

Брат
«Бросить в тюрьму этих подонков –
Такая здесь моя задача».

Её мозг у сердца выиграл гонку:
«Иди-иди, мой взрослый мальчик».

II
Она по пути к кафе «Суртсей»
Взяла из архива материалы;
Теперь за столом одна, как во сне,
Чай (третью чашку уже) допивала,

Когда, наконец, вошёл тот заказчик
И на два стула усадил жирный зад.

Заказчик (картавя)
«Что ж, не тратя время наше,
Дела решим, как говорится. Вы за?»

Ни слова о норманнском зале,
В стиле которого сделан «Суртсей»,
Ни «извините за опозданье,
За то, что издёргал нервы Вам все».

Отдав тому газеты молча,
Она глядела куда-то в окно.
Иногда и трупы мироточат –
Значит, нам прошлое скрыть не дано…
____________
{Тогда её брату было четыре,
А Вселенной – целых пятнадцать.
Их не пугали чёрные дыры
И реакторы, что могут взорваться;

Мир – лишь рубец от войны мировой.
Но рваться он уж начал с треском.
Был мальчик. Она любила его.
В тот год они стали взрослыми вместе:

В космос двери открыли они,
Но ближе к ним не стали звёзды.
Потом он ушёл. Это стоны войны?
Нет, то был лишь свисток паровоза.}
____________
Заказчик (картавя)
«Простите, я увлёкся чтеньем.
Вы что-то сказали, вроде, «фемида»?»

Она головой качнула, но тени…
Тени слышат всё: «ПИРАМИДА».

III
В кафе вбежал… о нет, влетел
Брат её, во всё горло вопя:

Брат
«Я вас нашёл, сучьих детей!!!
Ну! Объясни, сестрёнка моя!»

Она и заказчик, окаменев,
Глядели на парня, ставшего волком.

Она
«Ты объясни-ка лучше мне,
Орёшь ты чего и выпил ты сколько?»

Брат
«Я трезв! И башкой не бился об стенку.
Знаешь, кто сидит рядом с тобой?
Знаешь, откуда все его деньги?
Он убийца! Он китобой!»

То на заказчика, то на брата
Смотрела она, не понимая;
«Может уехать всё же, не в Штаты,
Туда, где семь вечностей буду одна я?»

Заказчик (картавя)
«С тех пор прошло уж десять лет…
Впрочем, я оставлю вас».

И, уронив половину газет,
Направился к выходу тотчас.

IV
Она, лицом уперевшись в ладони,
Всё так же сидела за тем же столом,
Брат стоял, надгробью подобный.
С пылью боролся барм;н, как со злом.

Вдавили её два дня эти в почву:
Заказчик, подруга, братца приезд.
{О войнах – холодных и не очень –
Память твоя. Это твой крест.}

Брат
«Этот жирдяй душу дьяволу продал.
Как ты с ним водиться могла?»

Она (подняв голову)
«Слушай, защитник дикой природы,
Не пойти ль тебе в задницу, а?»

Газеты в свой портфель собрав
И пряча слёзы, катились что градом,
Она ушла. В одном брат был прав:
Наши убийцы всегда где-то рядом.

V
Боль головная её, словно штурман,
Довела до дома; и славно.
Решила она не маяться дурью
И в задницу весь мир послала.
____________
Лишь на минуту она прилегла,
Но до утра она видела сны.
Сжёг алкоголь сады все дотла,
Но затем семена проросли:

VI Сны
Она
«Не уходи, не уходи, умоляю.
Ведь без тебя будет мир мой пустым.
Я люблю тебя и не понимаю,
Когда вернёшься и вернёшься ли ты?

Ни мне, ни тебе не нужен Вьетнам,
Но всё равно ты меня покидаешь.
Скажи, ради бога, зачем же война
Тебя у меня сейчас отнимает?»

Он
«Когда в твой дом вторгается враг,
Тебе придётся встать на защиту.
Но иногда случается так,
Что враг далеко, в джунглях забытых.

И только те идут на войну,
Кто вырос, кто уже не мальчишка.
Я не могу оставаться в тылу,
Ведь там друзья мои, слышишь?»

Она
«Не уходи, спаси здесь меня.
Там не спасти уже никого».

Он
«Солдат выживает, в сердце храня
Любовь. Я спасу себя самого…»

Ушёл. Надежды. Но в воскресенье
Вновь была кровь ни рано, ни поздно.
{Что мы слышим: крик рожденья?
Нет, опять лишь свисток паровоза.}
____________
Как женщина ждала мужчину?
В дыму от тысяч сигарет.
Ждала и тогда, когда сообщили:
В отряде его выживших нет.

И переезд на остров далёкий
Боль не уменьшил – лишь запер её.
Да, время лечит, но эти уроки
Уже осудили сердце твоё.

VII
И нет нужды тикать часам
На тумбочке возле кровати.
Кто-то из мудрых когда-то писал:
Время – детей схоронившая матерь.

Сегодня
I
Проснулась она от тошноты
Где-то без пятнадцати пять.
«Круто вчера наклюкалась ты,
Того и гляди, будешь блевать».

Два пальца в рот над унитазом –
Ещё не придумали способа лучше,
Чтоб этот яд, отравивший ей разум,
Наконец, оказался снаружи.

И вот, приняв душ и осмотревшись,
Она поняла, что брат этой ночью
Не был здесь: ведь его вещи
Никто не трогал, это точно.

Пытаясь понять, а что теперь делать,
Когда рассвета ещё ждать и ждать,
Она приняла решение смело:
Сегодня будет она отдыхать.

II
Горел вулкан вдали, но восход
Тот огонёк словно впитал.
Вела её дорога вперёд,
Берег залива её там встречал.

И, похоже, не зря сегодня
Надела не туфли она, а ботинки:
Долог был путь. И под воду
Ползли осколки ночи тихо.

Может, уйти пыталась она
От мечты, во чреве погибшей,
Может, она серьёзно больна,
А может, лишь временно съехала крыша.

Но так иль иначе, эти подошвы
В расплавленном солнцем асфальте
След оставляли. Становятся прошлым,
Уходят рассвет и тени-солдаты.

III
Тепло южный ветер на остров принёс
И весть: короче стала ночь.
Ожив, в голове завертелся вопрос:
Почему желает женщина дочь?

Не сына: сыновья вырастают
И пропадают на этом шоссе.
Тебе не раскроет сын свои тайны.
Бежит ручейком растаявший снег.

А дочь: весну сменяет лето,
И боль твою поймёт она.
Да, дочь уйдёт, как и все дети,
Но только судьба у вас будет одна.

IV
Где хутор сменялся лавовым полем,
Шагая {не в небо, но на восток},
Она довольствовалась ролью
Верной служанки собственных ног.

Пройдя километры дорог незнакомых
{Много парсеков}, вспомнилось ей:
В одном городке на юге Вермонта
Жили муж и жена и двое детей.

Муж и жена уехали в Бостон
К кузине (неведомо чьей),
Ведь дочка была совсем уже взрослой,
Чтоб за братом смотреть – всего пару дней.

В один из тех дней братишка куда-то
Пропал, как сквозь землю ушёл.
«Куда же ты делся, паршивец проклятый?»
А сердце билось. Нехорошо.

Она обыскала дом и весь двор.
Вот, захламлённый чердак остаётся.
Страшно. Но, зная, какой разговор
Ждёт её, если брат не найдётся,

Она начала долгий подъём,
Ступени скрипели, плакали словно.
И она уже уверена в том,
Что братик там лежит, подобно

Забытой в пыли кукле бескровной,
Пустой оболочке жука в паутине;
Укутав остывшее тельце с любовью,
Она поцелует глазницы пустые.

Галлюцинации растворены
В прорвавшей плотину солёной реке.
Мальчик сидел возле дальней стены:
Он заблудился на чердаке.

Без всяких слёз он просто ждал,
Что сестра его будет делать:
Побьёт? Но средь коробок и битых зеркал
Обняв его, лишь тихо спела:

«Меня и тебя океан ждёт широкий,
За горизонт мы с тобой уплывём
На остров далёкий, на остров далёкий.
Там мы построим с тобой новый дом».

V
Боже мой, она и в самом деле
На этом шоссе бесконечном
Вслух ту старую песенку спела.
А зрители были? Вряд ли, конечно,

Вот только солнце в слезах утонуло,
Да горизонт кривой перед глазами.
Её бросало в пот, как в июле,
Как в январе, она замерзала.
____________
Был дом на окраине посёлка,
Слишком большой для этих мест.
Ограда высокая, но что толку,
Если меж прутьев можно пролезть?

Но привлекло не это её:
Там во дворе стоял фонтан.
Журчала вода о чём-то своём,
И ослабевать начал капкан.

Через забор просочившись, как в детстве,
Она оказалась перед фонтаном.
Короткий вдох обжог ей сердце.
Монетку бросить, что ли? Странно,

Откуда это, скажите на милость?
Но всё ж, пошарив по карманам,
Она ни капли не удивилась
С женским профилем монетке иностранной.

Голос сзади (картавя)
«Кидайте, ведь это на счастье.
Мне про то ещё бабка сказала».

Она, повернувшись, могла бы поклясться,
Что заказчика с трудом узнала.

И тогда, не ответив ни слова,
Монетку она бросала в уплату
Того, что теперь она готова
К долгой-долгой дороге обратно.

VI
Заказчик (картавя)
«Может, в столицу мне Вас подвезти?
Выглядите Вы очень усталой».

Она
«Коль за братца меня смогли Вы простить,
Я противиться не стану».

VII
{Снова музыка…
Слышишь музыку? – шелест листвы,
С губ горный ветер срывается свистом.
Принадлежишь ты миру живых,
И в нём растворишься ты нотою чистой.

Слышишь музыку? – пальцы дождя
Играют на струнах весенней травы.
Нужно прерваться нам, подождать:
Ты ведь умеешь слушать? Увы…}

В магнитоле играла кассета,
Джип по шоссе ехал на запад.
{Где же те страха липкие сети?
Где монстры, меня обещавшие сцапать?}

Там впереди – вечерняя мгла
Не исключала скорого шторма.
Был разговор – она поняла
Всё. И с ней бессмысленно спорить.

Она
«Расскажите, если не секрет,
В чём конкретно Ваша работа?
Неужели в той подборке газет
Было толковое что-то?»

Заказчик (картавя)
«Я был китобоем. После запрета
Со старостью был я один на один.
Книга - о прошлом, и, нет здесь секрета,
Я в прошлом себя всегда находил».

Кивнула она, глядя в окно:
Бесконечный однообразный пейзаж,
Словно она сидела в кино
И был неудачным у фильма монтаж.

; PAUSE
Но вот конец был гениальным,
И соответственно простым:
У джипа вдруг тормоза отказали,
Поворот оказался слишком крутым.

; PLAY
Они не кричали, даже когда
Машина с моста в реку летела.
Что ж, и такое случается… Да,
В тот вечер нашли рыбаки оба тела.

VIII
Вот почему она не прочтёт
Письмо, что сегодня ей пишет подруга;
Это ещё один поворот,
Петляет жизнь не менее круто:

«Здравствуй, милая! Позавчера
Мы говорили о горе моём.
Дошло до меня, что жизнь не игра.
И, кажется, ты мне сказала о том.

Так же из мужа мысли плохие
Выбила напрочь я в тот же день.
Решенье приняли мы – пусть стихийно,
Но стихии творят из глины людей.

Отправились мы вчера в детский дом
(Не буду врать, нам было страшно).
Знаешь, мы всё же её заберём.
Она просто ангел. Звёздочка наша…»

И тэдэ и тэпэ…

Но в конце наклеена будет
Звёздочка, серебряная словно.
Фольга заменяет серебро людям –
Может быть, это зовётся любовью?