Про Утриш от Валерия Фоменко

С разрешения автора. Одна из бесчисленных граней личностного восприятия:)
 
Доброго Утриша!

Началась Перестройка и абхазы мгновенно разодрались с Грузинами, как будто только этого и ждали. Любимое Третье Ущелье оказалось в зоне боев. Но геополитическому катаклизму слабо было испортить наши летние отпуска. Я и мои друзья быстренько перебрались на 320 км северо-западнее, на Большой Утриш во 2-ю бухту. В четырех километрах от него в сторону Новороссийска расположился крупнейший в России нудистский пляж. Вас это смущает? Меня нет. Впрочем, чего только не перетерпишь ради приятного летнего отдыха.

На подступах со стороны Утриша на берегу лежит выброшенный штормом гигантский бон (наверно военный). На нем в незапамятные времена кто-то намалевал остроумный параном: «Оставь одежду, всяк сюда входящий». Неправда ли, мило?

Знаете, что такое фисташки? Правильно – невкусные орешки. Теперь представьте - во Второй Бухте мы ставим палатки в дикой фисташковой роще, наверно единственной на всю Россию. Кругом лесисто-холмистые горы. Ближайшую зовут «Верблюд». За водой бегаем по камням в Первую Бухту километра за полтора. На берег там ниспадает небольшой, но приятный в жару водопад. Тут воду брать нельзя, здесь народ бреется и стирается. От водопада надо подняться еще на километр вверх по водопадному ущелью до собственно родника, на котором держатся все окрестные стоянки в радиусе трех километров. Поход с рюкзаком за водой – полезный тренинг для бледновялых горожан.

Народ здесь отдыхает сколь своеобразный, столь и разнообразный. Где еще вы увидите голым заведующего кафедрой, профессора и лауреата всяческих премий. Живет себе одиночкой в палаточке прямо на пляже и варит себе жиденькую овсянку. А несколько лет подряд здесь галдел целый табор голых беременных женщин, причем на последнем месяце. Некий московский гуру (наверняка шарлатан) принимал здесь у них подводные роды. Впрочем, аттракцион почему-то свернули. Здесь же обитает последняя колония хиппи. Кто знал, что эти древние длинноволосые птицы еще существуют. С ними мирно соседствуют лысые кришнаиты. На закате дня они часами медитируют под однообразные звуки мриданги и флейты. Но самая устойчивая популяция это призывники, косящие от армии. Эти живут здесь круглый год. Их неряшливые хижины запрятаны в глухих чащобах на склонах гор, а сами они выглядят сущими Робинзонами, а наиболее продвинутые особи - даже Пятницами (о чем думают их родители?). А в целом народ здесь неконфликтный и добродушный, и даже мнит себя особой кастой. При встрече вам всегда пожелают: «Доброго Утриша» или просто «Доброго утра», независимо от времени суток. Знайте, что если глубокой ночью где-нибудь в Москве, в темном переулке вам пожелают доброго утра, это не псих, не маньяк, а добродушный представитель утришской «флоры» в перерыве между летними отпусками.

Кстати о фауне. Самое поразительное, что окрестные леса там действительно кишат живностью. Например, скорпионами. Обнаружить в спальнике длинноногую хитиновую гусеницу неприятно, но совершенно неудивительно. Не пугайтесь, а просто смахните ее ловким прицельным щелчком. Случаев укушения я лично не наблюдал, да и не слышал про такое бесчинство. Впрочем, в это время года скорпионы совершенно не ядовиты. Подозреваю, что именно наличие этих раскрученных прессой насекомых сдерживает наплыв случайной публики в эти райские (по большому счету) места. Слава скорпионам – естественным регуляторам численности отдыхающих на Большом Утрише!

Вам нравятся сони? Мне да. Я и сам соня, если верить жене. Но речь не обо мне, а о разновидности ночных белок. Это совершенно очаровательные существа с огромными грустными глазами и длинным непушистым хвостом. Днем они дремлют, забравшись, например, в ваш мешочек с продуктами, объевшись ваших же макарон. А ночью сидят на деревьях и с глубоким

интересом смотрят в ваши тарелки. Смешная борьба с этими милейшими грызунами входит в меню традиционной утришской кухни.

Подозреваю, что енотов на Утриш завез какой-то американский диверсант. Нудистский пляж пришелся им по вкусу, они быстро расплодились и стали сбиваться в банды. Сначала промышляли по помойкам, но это им быстро наскучило и они перешли к откровенным грабежам. Под покровом ночи с гиканьем и улюлюканьем еноты нападают на спящий лагерь и волокут в лес все, что плохо закреплено. Саша Федюков рассказывал, как безуспешно пытался вырвать последний батон хлеба из лап гигантского енота. Енотище оказался голодней.

Каждая ночь начинается с дурашливых воплей шакалов. Начинает всегда один, присоединяется второй, потом третий, четвертый. И главное так грамотно выводят черти хвостатые на голоса, что твои грузины - в терцию, в кварту, в квинту. Признаться, несколько лет я искренне полагал, что это ор пьяных грузин, и все удивлялся, как это им не надоест орать одно и то же из года в год. Но однажды застукал хвостатый квинтет ночью у помойки при свете луны. Смотрю и, правда, гру … шакалы. Сидят и поют славу человеческим отходам.

Опять же кабаны. Сейчас они куда-то делись, а в начале девяностых их было видимо-невидимо. Лес был густо удобрен их пометом, утыкан следами и исчерчен тропами. Любопытно, что кабаны тоже сообразили (значит, их тупость преувеличена), что жрать желуди пошло, если под боком в палатках полно деликатесов. Набеги кабанов на палатки, в то время как их обитатели беспечно жарятся на пляже, были ужасны - тенты разорваны, продукты сожраны и затоптаны, консервы вскрыты клыками. Народ реально озаботился – где хранить жратву. В палатках нельзя – кабаны, в рюкзаках нельзя – еноты, на деревьях нельзя – сони. И тогда придумали «холодильники». Это нагромождения здоровенных камней, внутри которых хранится сыр, колбаса и прочие вкусности. Захотел мальчик колбаски – не вопрос. Напрягся, при-под-нял верхнюю каменюку, запустил руку в образовавшееся отверстие по самое плечо и …

- И-и-и-и-и-и!!! Там скорпион!!!

Шутка.

Кабаны давно исчезли (говорят, их съели анапцы к концу голодных девяностых), а «холодильники», логично деградировавшие в урны, до сих пор «украшают» многие утришские стоянки. Ну вот, теперь не отвертеться, придется рассказать, как мы с Женькой Гапоновым гоняли вышеозначенных кабанов по ночному лесу. Впрочем, на эту тему написана целая песня. И в ней все сказано. Исполняется лирически-энергично.

Это было поздним летом. Am E Am

Ночь в фисташковом лесу. Am Dm G C

Ветер с моря плещет тентом, F Am Dm

пробегая по лицу. F E

Длинный стол сколочен грубо, Am E Am

рядом каменный очаг. Am Dm G C

На столе накрыто скупо - F Am Dm

водка, каша, виноград. F E

В банках свечи догорают, Am Dm G

блики света на ветвях C Am

то затухнут, то играют. Dm G

Канн томится на углях. C C7

За столом царит веселье - F A

песни, шутки, детвора. Dm

Мы справляем новоселье, F Am

мы приехали вчера. Dm E Am

Вдруг компания сомлела,

наступила тишина.

Из кустов на нас смотрела

злая морда кабана.

Пауза как в «Ревизоре»,

слышен только треск свечей,

да шуршание на море

легкой зыби меж камней.

Тишина была прологом.

Встал известный наш трепач

и сказал, давясь восторгом:

«Братцы, это же секач!»

Тут уж все мы заорали

словно стадо обезьян,

засвистели, застучали.

Был народ, конечно, пьян.

А в ответ все заходило

и затопало вокруг.

Видно стадо окружило

наше сборище пьянчуг.

Мы с товарищем схватили,

кто топор, а кто острОгу

и за стадом припустили.

Не догнали, слава Богу.

Основная веревка на море это и хорошо и плохо. Хорошо сушить белье, всё остальное плохо. Шел я как-то и никого не трогал от Большого Утриша к стоянкам за водопадом, где ждал меня Женя, уже обремененный небольшим семейством. Слева громоздилась большая (метров 400) сыпучая гора. Веревку я сунул дома в рюкзак автоматически (мало ли что). И это «мало ли что» случилось в виде симпатичной девушки в купальнике и слезах.

- Молодой человек, сделайте что-нибудь!

- В чем дело, мадам?

- Да вон же – муж не может спуститься.

Муж – какая досада. Метрах в тридцати над нами висел почти голый человек в обнимку с большим камнем («чемоданом» в терминах скалолазов).

- Давно висим? – вопрошаю тоном Остапа.

- Давно, – грустит брошенная жена, - хотел сфотографироваться …

- Брось чемодан, я все прощу! – ору глумливо.

- Не могу, он на меня едет.

Вздыхаю, достаю веревку и лезу к придурку. Через десять метров начинаю понимать - здесь что-то не так. Через двадцать осознаю, что дело плохо, а через тридцать до меня доходит, что вниз я не спущусь. Дело в том, что гора насквозь «живая», на ней едет всё, и всё ломается от

мала до велика. Берешься за выступ, нагружаешь, а он у тебя в руках – кошмар скалолаза. Добрался до голого.

- Руки затекли, - жалуется он.

- Как звать?

- Федя.

- Гы, гы!!! – мрачно обрадовался я и принял неверное решение.

- Лезем наверх, - мне показалось, что выше гора выполаживается.

Обвязываю Федю под мышками намертво, и себя – намертво (помирать так вместе). Поднимаюсь повыше, кое-как закрепился, натянул веревку.

- Брось «чемодан».

- Боюсь.

- Бросай, и в сторону…

«Чемодан» уехал вниз, поднял пыль и выкатился на пляж.

Мы ползли наверх … три часа. И тридцать три раза я проклял свою веревку, свой гонор и свой дурацкий альтруизм. Представьте километр лунного пейзажа, повернутый на шестьдесят градусов к горизонту. И выше гора не выполаживалась - видимость одна. Ужаса я там натерпелся больше чем на всех стенах Крыма и Кавказа вместе взятых – здесь работали другие законы, другие требовались рефлексы. Веревку закладываю за камни зигзагом, только все это фикция, поскольку все камни «плывут». Федю, практически, не держу – нечем держать, а он веревку нагружает. Я ему, - не нагружай, – нагружает, - не нагружай, – нагружает. Похоже, гражданин вообще не въехал в прелесть момента - болтал без умолку, смеялся как ненормальный. Пока лезли, стал как родной, всё про себя рассказал – где родился, где женился. Оказался Федор воспитателем детского дома для слепо-глухо-немых в Сергиевом Посаде. Ну,- думаю, - значит, Бог за него, долезем. И ведь долезли. Потом час спускались лесом через водопадную щель. Обещал Федя коньяк поставить, да так и не объявился.

Путч 91-го мы с друзьями встретил именно там, во Второй Бухте. Единственным источником информации для нас служил маленький хриплый приемник на дохлых батарейках. Периодически он выкашливал странные новости, оставляющие неприятный простор для нашего разгоряченного югом воображения. Чем мы могли помочь новорожденной демократии? А вот чем. Коля Лукин ловил на донку скорпен (не путать со скорпионами) и нарекал их именами членов ГКЧП.

- Эта пусть будет Крючков (председатель КГБ), - говорил он, снимая с крючка недовольную скорпену.

- А у этой, смотри, глаза навыкате, значит Янаев (и.о. президента СССР).

- А эту страшненькую придется назвать Пуго (глава МВД). (Помните? - «Забил заряд я в тушку Пуго»).

Затем свежепоименованных скорпен резали, солили и бросали в кипящее масло. Напоминает обряд Вуду. Не правда ли? Результат не замедлил сказаться. ГКЧП не продержался и трех дней, демократия победила, СССР развалился, большинству стало хуже.

Мораль, блин!

Резкие перемены в обществе заведомо вредны, поскольку на крутых поворотах истории прохиндеи ориентируются быстрее прочих (это их родовое свойство), они мгновенно занимают ключевые места, пускают корни и хрен их потом оттуда выкуришь.

Но вернемся на Утриш и зададимся простым вопросом: за что мы его собственно любим. Действительно, за что? Скорпионы кусают, сони крадут, еноты грабят, кабаны громят,

голые смущают, за водой далеко. Согласен. Имеют место отдельно взятые недостатки. Но зато сидишь, бывало, вечерком на обрыве, ножки загорелые свесил. Море тихое, тихое. Только волнушки прибрежные негромко - шир, шир. Стрекозки сотнями туда-сюда - вжик-вжик - мушек вредных кушают. Солнце плющится о горизонт, оборачивается золотой рыбкой и ныряет до утра в темную воду. Сотни крабов выползают на камни и провожают его своими суперпозиционными стебельковыми глазами. А длинноволосый юноша, сидя на плоском камне, наигрывает на дудочке что-то полуиндийское. На душе легко и торжественно от общей правильности сущего мироздания.

Вечер. Утриш. Море не спит, С G Am F

шумно дыша, галькой шурша. C G F G

Тает закат, вечер богат C G Am F

знаками нашей любви. C G C

Ночь принесла тайну костра. G7 F H E

Ветер утих, бросил залив. A Dm G C

Блики луны море зажгли. G7 F H E

Ночь, но не спишь - это Утриш. A Dm G C

Светом луны горы полны,

танцы ветвей, лица друзей.

Здесь у костра тает Москва

странным и суетным сном.

Лес нас укрыл тысячью крыл,

памятью смол дым опоил.

Молча, вдвоем за дощатым столом.

Звонкая тишь – это Утриш.

Здесь в облаках, С G

над горбами «Верблюда» Am F

носится дух C G

нашего друга. F G C

Расслабились, разнюнились, а здря (как говаривал Кузякин). Девиз девяностых: «Бди» - никто не отменял. Перманентный тонус и всегдашняя готовность к прыжку в бок. Вы видели торнадо не по телевизору? Или так. Вы видели торнадо не по телевизору вблизи? Нет? Вам повезло. Мне нет. Но все по порядку.

Погода испортилась мгновенно. Только что шпарило солнце, звенел цикадами разгоряченный лес. Сонное царство, всеобщий расслабон – по-испански сиеста. Вдруг, набежала тучка, вторая, третья и поперла, поперла из горизонта неестественно темная клубящаяся махина размером с Джомолунгму. Из-под нее ударил холодный, шквалистый ветер, который сдул с берега остатки пляжников и быстро раскачал море, поседевшее от страха. Краски стали резче и холодней как на полотнах Рокуэлла Кента. Почитатели тревожной эстетики Кента высыпали на обрыв. И тут из тучи высунулся темно-синий хобот. Он двусмысленно покачался, а потом потянулся к воде. Туча захотела пить. Наши дети завизжали от восторга и кинулись на берег.

- Ура! Настоящий смерч!!

Я стоял на обрыве и снимал торнадо на камеру. В видоискатель было ясно видно, что оно приближается. В голове нарисовалась картина разрушений из телевизионных новостей, а внутренний голос раздвоился на осторожного Валерия и пофигиста Валентина:

- Ей, дружище, не пора ли нам сдриснуть?

- Не ссы, старичок, прорвемся?

- Дурак, не прорвемся, пропадем оба. Может в лес отбежать?

- Сам дурак, смерч и в лесу достанет.

- А может к деревьям привязаться? А? Точно! Веревкой! Хотя бы детей привязать.

- Утопия.

Но эта мысль уже овладела мной.

- Привязать детей, надо привязать детей, где веревка …

Я огляделся. Дети разбежались по пляжу.

- И правда, утопия.

Между тем, взрослые с интересом разглядывают смерч метрах в трехстах от берега, и обсуждают его достоинства и недостатки.

- Да, старичок, похоже, на этом берегу переживаешь ты один.

Туча жадно пьет соленую воду. Там где хобот приникает к воде, клубится водяное облако в форме застывшего взрыва. Я поднял камеру и продолжил съемку …

На этом месте я опять прерываю ужастик. Не из вредности, ни-ни, а только ради драматической интриги. На всякий случай заявляю: во время съемок не один ребенок не пострадал.

Театральная пауза.

А теперь отсылаю заинтригованного (надеюсь) читателя к песне, написанной по случаю этого экстраординарного синоптического явления. А то знаю я вас, эстетов, – стихи, небось, пропускаете. Угадал?

Adagio Залило солнце райский сад чуть-чуть колючий, A D

а я палатку подтянул на всякий случай. G A D

Ласкают волны бережок почти интимно. D

Народ разлегся на пляжу весьма картинно. D G A D

Andante И я прилег, закрыв глаза, чуть-чуть в сторонке, H Em

книжонку вежливо зажал в своей ручонке. Em A D

Но тень легла на мой живот, и я проснулся, D7 G

увидел тучу над собой и встрепенулся. D A D

Animato А море встало на дыбы как конь ретивый,

и забрыкалось по камням, мотая гривой.

Народ забрался на бугор и смотрит грустно.

На берегу само собою стало пусто.

Allegro И вдруг гляжу невдалеке из синей тучи

к волнам припал могучий червь водососущий.

Народец рты пооткрывал – ведь это ж надо -

на Черном море с неба свесилось торнадо.

Presto Детишки весело орут, а я снимаю,

и то, что близится каюк, я понимаю.

Червяк все ближе подползает к нашей горке,

и никуда не убежишь, но все в восторге.

Moderato А море вдруг сменило цвет на светло серый.

Червяк рассыпался дождем, а он не вредный.

И солнце вышло из-за туч как из-за ширмы,

И никого не напугал червяк противный.

Главный аттракцион сентябрьского Утриша, несомненно, поход за виноградом. Сразу оговорюсь - приключение для избранных. Десять километров туда, столько же обратно, и все по горам, плюс виноградники охраняются. Бродилка со стрелялкой. Солью. Как правило, я ползаю по кустам вокруг виноградника с начальником управления одной (не скажу какой) федеральной структуры. При этом федеральный (не скажу какой) начальник тащится по колючкам, как тот удав по тому паркету. И главное, виноград то дрянь - винный ркацетели - кислятина, но адреналин, помноженный на усталость, работает как усилитель вкуса E621 и тоже вызывает привыкание. Впрочем, забудьте этот абзац. Вы его не читали, я его не писал.

На сладкое - ложка дегтя. Точнее «Правило первого арбуза», которое гласит: «Райские условия на стоянке продолжается строго до первого арбуза». Догадались почему? Да? Нет? Правильно - мухи. Поэтому с покупкой первого арбуза следует временить как можно дольше. Терпеть и гнать от себя соблазнительный образ красного сахаристого ломтика. Мяу! Но, сами понимаете, вынести такую пытку не в силах ни один аскет. Поэтому уже на третий день гонец с рюкзаком вприпрыжку мчится на ближайший рынок за пять километров от стоянки. И вот уже кривой турецкий ятаган с хрустом вонзается в алую плоть зелено-полосатого пузана. ХРЫК. Трындец. Ровно десять минут требуется местным мухам, чтобы прибыть на место преступления. С этого момента ваш отдых продолжается под мерные шлепки самодельных мухобоек и ненормативную лексику ваших прежде интеллигентных сожителей.

В. Фоменко.
Кусочек из готовящейся к изданию книги  ГАРЕМНОГО творения "ДУША УТРИША"