Жар-Птица

Прохлада. Утро.
Исход, излёт
на Юг гусиных стай
стрелою, клином.

В косых потоках
солнечного света
сижу, пишу стихи
о бабьем лете.

Солдатом на часах
тихонько, тихо
уютно тикают
напольные часы.

Цепочки, гирьки.
Секира-маятник
налево-вправо
летает, мается.

Молчат, молчат
и вдруг ударят
шаманом в бубен -
отмерят час.

Гусиное перо,
нырнув в чернильницу,
сноровисто и споро
марает кляксами
невинную страницу.

Я морщу лоб,
кусаю губы.
Вожу, как рак, усами.
Грызу перо я неустанно.

Обнять пытаюсь музы стан
и вру с три короба
ей нагло, грубо:
- Любовь до гроба
и то да сё -
всё будет хорошо...

Гусиное перо
затрепетало в пальцах
роскошною  Жар-Птицей
с хвостом цветастей
веера у гейши в кимоно.

Смотрю почти кино
и верю и не верю я.
А может быть во сне
ходила птица по странице,

клевала буквы, пила кляксы,
ровняла строки быстро, быстро.
Плевала на пол плевелы.
В кулёк стиха кидала зёрна.

Я не дышал,
при чём здесь птица -
не просто птица,
а Жар-птица?

Решил на самотёк
марать свой стих.
Послать всех на хрен.
И очарованно притих...

При мне спадала шаль
с таинственной страны,
где в каждой вене
и даже в гландах
живёт поэзия живая
сиреневого мая.

Немного странно
тем утром на веранде
мои не зрело-сраные
катрены о Му-Му
сложились рваными
клочками листа бумаги
в рулон поэмы.

Его не стыдно
на крюк повесить
в домике-сортире
и пусть читает быдло -
у них быть может
проснётся совесть,
хотя бы малость - жалость...

Тогда я понял
(японамать!) -
как страус эму
не зарывай в песок
ты свой талант.

Пульсирует висок
с талантом в такт,
как по весне
в стволах берёз
тягучий сок.

Как жаль (до слёз) -
стихи ко мне
приходят лишь во сне
(о, дрожь восторга!..)

Под утро стих
приносит ёж
листочком на колючках
по кочкам и ступенькам
за блюдце творога
с молочной пенкой.


01.08.13, 05.11.15