Иван Бунин. След в вечности

В этой программе речь пойдет о тонком поэте, чья муза – тиха и печальна, но неизменно прекрасна, так же, как прекрасна природа вокруг нас, разнообразная в своих проявлениях и не всегда нас радующая, но – вечная.

Иван Алексеевич Бунин, в отличие от многих своих коллег-современников, ничего не провозглашал, никого никуда, в том числе и за собой, не звал, и, в общем-то, ни с кем и ни с чем не боролся: он лишь писал о том, что его вдохновляет или огорчает. И благодаря этому оказался, можно сказать, белой вороной в среде русских литераторов мятежного рубежа XIX-XX веков. Но при этом предъявить каких-либо существенных, серьезных претензий к нему никто не мог: творчество Бунина, берущее истоки в наследии его предшественников – Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, близкое Толстому и Чехову, – опиралось на классические традиции, и вместе с тем было современно, хотя и стояло особняком от существующих тогда течений, направлений и манифестов:

За все тебя, Господь, благодарю!
Ты, после дня тревоги и печали,
Даруешь мне вечернюю зарю,
Простор полей и кротость синей дали.
Я одинок и ныне – как всегда.
Но вот закат разлил свой пышный пламень,
И тает в нем Вечерняя Звезда,
Дрожа насквозь, как самоцветный камень.
И счастлив я печальною судьбой,
И есть отрада сладкая в сознанье,
Что я один в безмолвном созерцанье,
Что всем я чужд и говорю – с тобой.

Это стихотворение Ивана Бунина датировано 1901-м годом – годом выхода в свет его поэтического сборника «Листопад», получившего благосклонные и даже восторженные отзывы современников, причем, таких разных, как, к примеру, Горький и Блок.

Вообще же, по датам произведений Бунина можно судить лишь о его впечатлениях от тех событий, которые происходили в то или иное время, можно делать выводы о том, насколько усовершенствовалось его литературное мастерство с течением времени, но вот резких изменений в стилистике, эстетических пристрастиях, и, главное, в философии художника мы проследить не сможем: их попросту нет, потому что Бунин-художник был удивительно цельной творческой натурой, и пресловутое время не оказывало на его сущность никакого влияния. Возможно, потому что он точно знал, что времени во вселенском масштабе – не существует:

В горах

Поэзия темна, в словах не выразима:
Как взволновал меня вот этот дикий скат,
Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,
Пастушеский костер и горький запах дыма!

Тревогой странною и радостью томимо,
Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»
Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,
И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.

Поэзия не в том, совсем не в том, что свет
Поэзией зовет. Она в моем наследстве.
Чем я богаче им, тем больше я поэт.

Я говорю себе, почуяв темный след
Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:
– Нет в мире разных душ и времени в нем нет!

И тем не менее, жизнь человеческая заключена в определенные временные и пространственные рамки, необходимые для того, чтобы человек познавал мир – и себя. Но не только: жизнь в этом земном мире необходима для того, чтобы человек мыслил, развивался, творил, оставляя свой след – свой свет – в вечности, частью которой и является наша жизнь. В этом, пожалуй, и состоит философия Бунина-художника:

Огни небес

Огни небес, тот серебристый свет,
Что мы зовем мерцаньем звезд небесных, –
Порою только неугасший свет
Уже давно померкнувших планет,
Светил, давно забытых и безвестных.
Та красота, что мир стремит вперед,
Есть тоже след былого. Без возврата
Сгорим и мы, свершая в свой черед
Обычный путь, но долго не умрет
Жизнь, что горела в нас когда-то.
И много в мире избранных, чей свет,
Теперь еще незримый для незрящих,
Дойдет к земле чрез много, много лет...
В безвестном сонме мудрых и творящих
Кто знает их? Быть может, лишь поэт.

Родился Иван Алексеевич Бунин 10 (22) октября 1870 года в Воронеже в старинной обедневшей дворянской семье. Среди его предков – Василий Андреевич Жуковский (как известно, незаконнорожденный сын помещика Бунина) и поэтесса Анна Бунина. Большое влияние на развитие Ивана Бунина оказала его мать: она не только была образованнее своего мужа – офицера Алексея Бунина, не только приобщала детей к чтению и сама очень любила вслух читать стихи русских поэтов, но также Людмила Александровна с сразу заметила, что младший сын, «Ваня с самого рождения отличался от остальных детей», она часто говорила, что «ни у кого нет такой души, как у него».

Детство Ивана Бунина проходило в средней полосе России, в деревне, поскольку семья вынуждена была перебраться в последнее сохранившееся родовое имение Озерки в Орловской губернии. Быт деревни, красота природы оказали на формирование чуткой души ребенка огромное влияние. Позже писатель вспоминал: «Тут, в глубочайшей полевой тишине, среди богатейшей по чернозему и беднейшей по виду природы, летом среди хлебов, подступавших к самым нашим порогам, а зимой среди сугробов, и прошло все мое детство, полное поэзии печальной и своеобразной». Эти картины природы стали одной из главных тем в творчестве Ивана Бунина на протяжении всей его жизни: как в поэзии, так и в прозе он не уставал восхищаться богатством природы и горевать по поводу уходящего русского быта.

<…> И снилось мне, что осенней порой
В холодную ночь я вернулся домой.
По темной дороге прошел я один
К знакомой усадьбе, к родному селу…
Трещали обмершие сучья лозин
От бурного ветра на старом валу…
Деревня спала… И со страхом, как вор,
Вошел я в пустынный, покинутый двор.

И сжалося сердце от боли во мне,
Когда я кругом поглядел при огне!
Навис потолок, обвалились углы,
Повсюду скрипят под ногами полы
И пахнет печами…. Заброшен, забыт,
Навеки забыт он, родимый наш дом!
Зачем же я здесь? Что осталося в нем,
И если осталось – о чем говорит?

И снилося мне, что всю ночь я ходил
По саду, где ветер кружился и выл,
Искал я отцом посаженную ель,
Тех комнат искал, где сбиралась семья,
Где мама качала мою колыбель
И с нежною грустью ласкала меня, –
С безумной тоскою кого-то я звал,
И сад обнаженный гудел и стонал…

Это стихотворение Ивана Бунина 1893 года. Позже эти же мотивы он развил в своем рассказе 1900 года «Антоновские яблоки»:
«С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по обыкновению, круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи. Иногда к вечеру между хмурыми низкими тучами пробивался на западе трепещущий золотистый свет низкого солнца; воздух делался чист и ясен, а солнечный свет ослепительно сверкал между листвою, между ветвями, которые живою сеткою двигались и волновались от ветра. Холодно и ярко сияло на севере над тяжелыми свинцовыми тучами жидкое голубое небо, а из-за этих туч медленно выплывали хребты снеговых гор-облаков. Стоишь у окна и думаешь: "Авось, бог даст, распогодится". Но ветер не унимался. Он волновал сад, рвал непрерывно бегущую из трубы людской струю дыма и снова нагонял зловещие космы пепельных облаков. Они бежали низко и быстро – и скоро, точно дым, затуманивали солнце. Погасал его блеск, закрывалось окошечко в голубое небо, а в саду становилось пустынно и скучно, и снова начинал сеять дождь... сперва тихо, осторожно, потом все гуще и, наконец, превращался в ливень с бурей и темнотою. Наступала долгая, тревожная ночь...»

Рассказ «Антоновские яблоки» принес Бунину славу современного мастера русской прозы, а позже, учитывая вклад Бунина в русскую словесность (в частности, поэтический сборник «Листопад» 1901 года и опубликованный ранее, в 1896 году, перевод американского поэта Лонгфелло «Песни о Гайавате») Ивану Бунину в 1903 году была присуждена Пушкинская премия Российской Академии Наук. Более того, Бунин становился лауреатом этой премии дважды – еще и в 1909 году за стихи и переводы на русский Байрона.

Мастерство Бунина-художника в поэзии и прозе сравнивают с мастерством русских живописцев. Так, например, Горький говорил Бунину: «Когда я буду писать о Вашей книге стихов, я, между прочим, буду сравнивать вас с Левитаном».

А советский литературовед Владислав Афанасьев, автор первой монографии о жизни и творчестве Ивана Бунина, до того времени находившемся в Советском Союзе в забвении, в 1966 году писал: «Мотивы русского народного творчества слышатся не только в поэме «Листопад», но и в других произведениях Бунина. Таково, например, стихотворение «На распутье», навеянное известной картиной Васнецова «Витязь на распутье».
А вот, к примеру, одно из стихотворений Бунина, посвященное осени, – самой, пожалуй, живописной поре года, о которой он писал часто, не повторяясь в эпитетах и красках, и в то же время используя их сдержанно и скупо:

Затишье

За днями серыми и темными ночами
Настала светлая прощальная пора.
Спокойно дремлет день над тихими полями,
И веют прелестью раздумья вечера.

Глубоко степь молчит – ни звука, ни движенья…
В прозрачном воздухе далеко тонет взор…
На солнце желтый лес сверкает в отдаленье,
Как ярким золотом пылающий костер.

В саду листки берез, без шороха срываясь,
Средь тонких паутин, как бабочки, блестят,
И, слабо по ветвям цепляясь и качаясь,
На блеклую траву беспомощно летят.

Плывут узоры туч прозрачною фатою
В пустынных небесах, высоко над землей.
И все кругом светло, все веет тишиною,
В природе и в душе – молчанье и покой.

Это стихотворение уже более позднего периода – 1917 года, но, как нетрудно заметить, оно написано совершенно в традициях философско-созерцательной лирики Пушкина, Тютчева, Фета, поскольку Иван Бунин не только ощущал свою общность с мировоззрением этих мастеров русской литературы, но и считал для себя единственно возможным как для художника – воплощать идеи красоты и гармонии в собственном творчестве.

Стоит заметить, что поскольку рубрика эта посвящена поэзии, то в данном случае нас интересует поэтическое творчество Бунина, хотя больше он известен как прозаик. Тем не менее, первые его литературные опыты были как раз поэтическими, и, как известно, первое официальное признание – в виде Пушкинской премии – он получил как раз за поэтические сборники и переводы.

В те годы его поэзия отличалась субъективностью, он, как любой молодой человек, стремился передать, описать собственные чувства, и именно в тот период он обращался к теме любовных переживаний. К примеру, в стихотворении Иван 1896 года:

Счастлив я, когда ты голубые
Очи поднимаешь на меня:
Светят в них надежды молодые –
Небеса безоблачного дня.

Горько мне, когда ты, опуская
Темные ресницы, замолчишь:
Любишь ты, сама того не зная,
И любовь застенчиво таишь.

Но всегда, везде и неизменно
Близ тебя светла душа моя…
Милый друг! О, будь благословенна
Красота и молодость твоя!

Позже эти исследования человеческой души, страстей, ее обуревающих, в значительной степени перешли в прозу (например, в повести 1924 года «Митина любовь», или в цикле рассказов «Темные аллеи» 1943-го).

Не только в юные годы, но на протяжении всей жизни Ивана Бунина сопровождали мотивы обращения к Богу, общения с Богом, причем, со временем они утрачивали привязку к конкретной форме вероисповедания, и приобретали все более обобщенный характер: от бесхитростной молитвы – до познания Бога как безличностной сущности, проявленной в событиях и образах повседневной жизни. Вот, к примеру, ранее стихотворение, 1889 года:

Под орган душа тоскует,
Плачет и поет,
Торжествует, негодует,
Горестно зовет:
О благий и скорбный! Буди
Милостив к земле!
Скудны, нищи, жалки люди
И в добре, и в зле!
О Исусе, в крестной муке
Преклонивший лик!
Есть святые в сердце звуки, –
Дай для них язык!

И теперь сравните это – со стихотворением, написанным гораздо позже, в 1916 году, во время путешествия по Европе:

У гробницы Виргилия

Дикий лавр, и плющ, и розы,
Дети, тряпки по дворам
И коричневые козы
В сорных травах по буграм,

Без границы и без края
Моря вольные края…
Верю – знал ты, умирая,
Что твоя душа – моя.

Знал поэт: опять весною
Будет смертному дано
Жить отрадою земною,
А кому – не все ль равно!

Запах лавра, запах пыли,
Теплый ветер… Счастлив я,
Что моя душа, Виргилий,
Не моя и не твоя.

Иван Бунин много путешествовал по Европе, но сначала, будучи совсем молодым человеком – по России и Малороссии, в частности, в начале 90-х годов по Днепру на пароходе «Чайка», о чем позже написал очерк «На "Чайке"». Как сам вспоминал, он «в те годы был влюблен в Малоpоссию, в ее села и степи, жадно искал сближения с ее народом, жадно слушал песни, душу его». Очень любил Шевченко, переводил его стихи.

Так случилось, что из-за нехватки средств Иван Бунин вынужден был прервать обучение в Елецкой гимназии, и в 1885 году вернулся в Озерки, где продолжил образование под руководством старшего брата Юлия, а позже – занимался самообразованием. Рано начал работать: в 1889 году переехал в Орел, где устроился корректором в газету «Орловский вестник», нередко выполнял обязанности редактора, и даже публиковал здесь собственные сочинения. Здесь он познакомился со своей первой женой – Варварой Пащенко, с которой позже переехал в Полтаву, где они также работали в местной газете.

Семейная жизнь была у Бунина непростой: родители не признали этот брак, и в конце концов жена его и вовсе бросила, и вышла замуж за друга. А вот творчество Бунина, поэзия в частности, вопреки его личным потрясениям, освобождалась от субъективизма, приобретая более созерцательные, философские черты, и продолжая традиции таких классиков русской литературы, как Тютчев и Фет.

Вот, к примеру, его стихотворение 1901 года, в котором любители поэзии без труда заметят творческую перекличку Бунина с Фетом:

Не устану воспевать вас, звезды!
Вечно вы таинственны и юны.
С детских дней я робко постигаю
Темных бездн сияющие руны.
В детстве я любил вас безотчетно, –
Сказкою вы нежною мерцали.
В молодые годы только с вами
Я делил надежды и печали.
Вспоминая первые признанья.
Я ищу меж вами образ милый...
Дни пройдут - вы будете светиться
Над моей забытою могилой.
И быть может, я пойму вас, звезды,
И мечта, быть может, воплотится,
Что земным надеждам и печалям
Суждено с небесной тайной слиться!

Не удивительно, что ориентируясь на художественный стиль предшественников, которому присуща гармоничная простота формы и глубина содержания, утвердившись в том, что главная ценность в жизни и творчестве – божественное великолепие мира, Бунин не мог увлечься новомодными преобразованиями в языке и литературе. Более того, все современные ему течения его возмущали до глубины души. Вот, к примеру, его гневные слова из речи к юбилею газеты «Русские ведомости» 1913 года:

 «Испорчен русский язык (в тесном содружестве писателя и газеты), утеряно чутье к ритму и органическим особенностям русской речи, опошлен или доведен до пошлейшей легкости – называемой «виртуозностью» – стих, опошлено все, вплоть до самого солнца, которое неизменно пишется теперь с большой буквы… Мы пережили и декаданс, и символизм, и неонатурализм, и порнографию – называющуюся разрешением «проблемы пола», и богоборчество, и мифотворчество, и какой-то мистический анархизм, и Диониса, и Аполлона, и «пролеты в вечность», и садизм, и снобизм, и «приятие мира», и «неприятие мира», и лубочные подделки под русский стиль, и адамизм, и акмеизм – и дошли до самого плоского хулиганства, называемого нелепым словом «футуризм». Это ли не Вальпургиева ночь!», – возмущался Иван Бунин.

Интересно, что много позже, уже в эмиграции, Иван Бунин одновременно с Дмитрием Мережковским несколько раз выдвигался на присуждение Нобелевской премии, и в конце концов, в 1933 году, получил ее именно Бунин. Зинаида Гиппиус была убеждена, что причиной такому решению послужили политические мотивы: Бунин был более сдержан по отношению к коммунистической власти в России. Но можно предположить, что заслуга его не в этом, а в том, что творчеству Бунина, при всем его национальном колорите, в значительной степени присущи общечеловеческие мотивы, понятные носителю любого языка в любом уголке Земли – любовь, доброта, простота, бесконечное восхищение красотой окружающего мира:

Море, степь и южный август, ослепительный и жаркий
Море плавится в заливе драгоценной синевой.
Вниз бегу. Обрыв за мною против солнца желтый, яркий,
А холмистое прибрежье блещет высохшей травой.
Вниз сбежавши, отдыхаю. И лежу, и слышу, лежа,
Несказанное безмолвье. Лишь кузнечики сипят
Да печет нещадно солнце. И горит, чернеет кожа.
Сонным хмелем входит в тело огневой полдневный яд.
Вспоминаю летний полдень, небо светлое... В просторе
Света, воздуха и зноя, стройно, молодо, легко
Ты выходишь из кабинки. Под тобою, в сваях, море.
Под ногой горячий мостик... Этот полдень далеко...
Вот опять я молод, волен, – миновало наше лето...
Мотыльки горячим роем осыпают предо мной
Пересохшие бурьяны. И раскрыта и нагрета
Опустевшая кабинка... В мире радость, свет и зной.

Что касается политических взглядов Ивана Бунина, то он категорически не принимал насилие любого рода, он даже писать не мог, когда вокруг царили разрушение и смерть: так было и во время первой мировой войны, и во время второй мировой, когда Бунин жил в оккупированной фашистами Европе. Свою позицию неприятия революционных преобразований, как известно, он изложил в автобиографических заметках 1918 года «Окаянные дни», которые начал писать в Одессе.

Вообще Бунина многое связывало с Одессой: разойдясь с первой женой, в 1898 году он переехал в этот город, где сблизился с членами «Товарищества южнорусских художников». Здесь же он женился на Анне Николаевне Цакни – дочери революционера-народника, богатого одесского грека. Но и этот союз оказался неудачным: они прожили вместе два года, а вскоре умер их единственный пятилетний сын.

Как уже было сказано, второе длительное пребывание Бунина в Одессе пришлось на послереволюционные годы: в мае 1918 года он с третьей женой, Верой Николаевной Муромцевой, ставшей спутницей до конца его дней, уехал из большевистской Москвы, и летом они прибыли в Одессу, занятую австрийскими войсками. Бунин стал свидетелем неоднократной смены власти в Одессе, в конце концов, в феврале 1920 года навсегда эмигрировав отсюда в Европу.

Несмотря на то, что вдали от родины Иван Бунин чувствовал себя чужим, в эмиграции он много работал. В эти же годы пережил еще одно мучительное любовное увлечение: в Париже в течение пятнадцати лет под одной крышей жили Бунин, который не хотел расставаться с женой, его супруга, которая не могла и не хотела уходить от мужа, и… возлюбленная писателя, поэтесса Галина Кузнецова. Темные, непонятные стороны любви писатель пытался понять и описать в своем творчестве, в частности, в цикле рассказов «Темные аллеи».

В последние месяцы жизни Иван Бунин работал над литературным портретом Антона Павловича Чехова, с которым познакомился еще в юности, и был близок с ним не только по-дружески, но и духовно, творчески. Но закончить эту работу он не успел: умер Иван Алексеевич Бунин в ночь с 7 на 8 ноября 1953 года. Похоронен, как многие русские писатели, во Франции на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Несмотря на талант, трудолюбие и профессиональнее признание, умер Иван Бунин в страшной нищете…  Кто знает, возможно, с достоинством прожить долгую и трудную жизнь ему помогло внутреннее знание о том, что человек вместе со своими страданиями лишь частично принадлежит земному миру:

Ты мысль, ты сон. Сквозь дымную метель
Бегут – pаскинутые pуки.
Я слушаю задумчивую ель –
Певучий звон... Все – только мысль и звуки!
То, что лежит в могиле, pазве ты?
Разлуками, печалью был отмечен
Твой тpудный путь. Тепеpь их нет. Кpесты
Хpанят лишь пpах. Тепеpь ты мысль. Ты вечен…