О Вечном Воине, который не хочет возвращаться домо

Девятьсот с лишним лет я хожу по земле, затерявшись средь гулкой толпы, разучившись желать, не умея жалеть. И дорожная серая пыль оседает, осеннего солнца светлей, на дне глаз и на крыльях плаща.
И уносят ветра рваной памяти след, и снега укрывают печаль.

Я сменил сотню лиц, вдвое больше - имён, семь клинков, три мушкета, наган. Был на каждой войне тишиной заметён, шёл по тёмных времён берегам.

Чем я был до безумия царства людей? Помнят сны, сказки дальних краёв про огни под холмом, отраженье в воде тень, что в темени леса поёт.

Ныне черное солнце под твердью блестит, очертив бег тропинок сквозь мир. Вязью рун, оберегом старинным в горсти провожает в бессчётности миль.

Его света хватило б на буйство столиц и огонь погребальных костров, и провинций котёл, что смолою бурлит, на панельных строений острог.

Ветер колок, остёр, значит дело к зиме; иней, звёзды траву серебрят.
В обнажившейся тьме слышишь призраков смех?
Так иди за мной в стынь ноября.