Снег в городе любви продолжение

С ним было просто и надёжно. О их платонической любви пошли разговоры. В коллективе поговаривали о скорой свадьбе...
  Скрипнула дверь и Валентина Петровна, выйдя на крылечко, запричитала:
 -Галочка, Володя, зайдите в дом, что же это вы тут на ветру стоите?! Я и чайник включила.
  От чая они отказались. Галина быстро одевалась, а Валентина Петровна сыпала вопросами:
  - Какие планы у Вас, Володенька, на будущее? - Серьёзные? - Я так и думала. -А уж Галка-то Вас как ждёт, как ждёт! - А Вы у мамы с папой не один? - Чем же сестричка Ваша занимается? - А мама где работает? - Как у Вас там, в Сибири, такой же климат? - Родители не писали, был ли там снег?
  Они пошли по дорожке, что вела к Пёре. Вьюга стихала. Останавливаясь, Володька жадно целовал упругие влажные губы Галины...
  Он ушёл, когда предрассветное небо украсила розовая полоска. Галина прилегла, но уснуть не смогла. Какое-то странное предчувствие томило душу. К тому же Валентина Петровна то и дело всхлипывала во сне...
  День поднимался торжественно. Мирно лежали пухлые сугробы. Закудрявившаяся, припорошённая полынь вблизи изгороди была похожа на зимние узоры на оконных стёклах. А у окна - Володькины следы. Глубокие... как раны на её сердце.
   Через три дня Галина получила письмо. Володя сообщал, что срочно уезжает в командировку в Красноярск и что хоть ненадолго, но, всё же, забежит домой.
  ... Зима не заставила себя долго ждать, подоспела в свой срок. Сосны во дворике детского садика и вблизи школы завернулись в ослепительно белый снег. И в лесочке за Пёрой торжествовало сияние белизны и тишины, изредка нарушаемой детскими криками. Галина всё чаще устраивала экскурсии для детей, чтобы показать им всю гармонию и великолепие природы, с которой была слита сама. Дорожка к мостику начиналась в нескольких метрах от домика, в котором она жила. Иногда она ходила к мостику одна. Никто не мешал ей мечтать, не донимал вопросами. В берёзовом перелеске она могла позволить себе выплакаться, ухватившись за тоненький стволик берёзки. На ровном снегу она рифмовала строчки:
       "Я грущу, когда яркий закат
        Угасает пред бархатной ночью,
        Когда ветер, как наглый пират,
        Под окошком надрывно хохочет..."
  Душа стонала от обиды, сердце жгло. Галина жила благодаря Володькиным письмам:
"... Любимая моя! Верь мне, пожалуйста...", "... Если бы ты только знала, как я люблю тебя, как мне тяжело без тебя!..", "... Читаю Диккенса через строчки, постоянно думаю о тебе. Пожалуйста, береги себя...", "... Скоро мы встретимся и уже никогда не расстанемся..."
  По вечерам она ловила шуршание тишины, похожее на лёгкое дыхание той снежной ночи и впадала в такое состояние  совершенной тоски, что ей казалось - дышать нельзя. С замиранием сердца она рифмовала строки и записывала их в блокнот, чтобы хоть как-то умерить тоску души, не прикрытую никаким спасительным обманом. Почтальон тётя Маша ежедневно доставляла ей письма. Иногда их было по два в день. Командировка затянулась...