Хлипкой хижиной дрожит, ветшает тело

Хлипкой хижиной дрожит, ветшает тело,
Где душа бродяжкой бедною ютится.
Отгорела, отлучилась, отболела
Та мечта, что светом сыпала на лица.

С ней – другие, что красивей и дороже,
Вянет то, чем отличался я от всяких,
И сегодня я, на всё вокруг похожий,
Тихо гасну, как закат в метельном мраке.

Помню, раньше шумным был, всё было любо,
Но, давно забыв о шелесте зеленом,
Тополь чувств укутан грусти белой шубой,
Словно дерево обычное за склоном.

И не греют серо-снежные тулупы
Тех огней, что остывают за лесами,
Пусть любили мы людей холодных, глупых,
Но, наверное, такими были сами.

Эх, да что там! Будто в панцирь, я закован
В лед обмана, в черноту неверья-ночи,
Жизнь свою губя в веселье бестолковом,
Знаю, я еще подлее, хуже прочих.

Если дело – пропадает воля, сила,
Хоть пустячное, да только гнусь под ношей.
Впрочем, сравнивать зачем, и где мерило?
Значит, просто некудышний, нехороший.

Я с тобой не смог, смогу ль с какой другою?
Да и сам я для чего, скажи на милость?
Как следы, что скрыты плачущей пургою,
Стерто всё, и лишь надежда сохранилась,

Что, плетясь от злых скандалов к новой драке,
То былое, светлых чувств живые глуби
Я спасу и не исчезну в этом мраке,
Если кто-нибудь меня ещё полюбит.