Пайдерос - любовь отрока роман 100

Пайдерос - любовь отрока (роман) (100)

ЧАСТЬ ПЯТАЯ


"Безвременье и... время"


Глава 100.

А пока... маленький мальчик подрастал на хрупких руках.
Был крепок, ловок и подвижен.
Женщина вкладывала в него всю душу, всё тепло своего сердца.
Тепла этого хватило бы растопить льды Арктики.
Но всё оно было направлено на один-единственный объект - маленького мальчика, улыбающегося и тянущего руки к своей... маме...
К кому тянул руки этот  малыш?
Какое слово первым слетит с крошечных розовых губок?
Позже Марк услышал - какое...
Именно "мама" кричал ребёнок заливаясь звонким смехом, а она поправляла - "ба-ба", но не преуспела.
Много лет мальчик называл её забавным - "ма-ба", а потом... стал звать по имени.
В его голове не складывалась некая мозаика, которая обещала сложиться в стройную картину, но... не складывалась. Как ни старалась женщина.
По мнению Марка, лишь это и не удалось ей. Этой победительнице.
Но разве сей факт был поражением?
Скорее, это было ещё одной её победой. Некий "личный зачёт", отмеченный наивысшим баллом...

Время неслось вскачь, перемежаясь периодами вялотекущими.
Приближался март. Месяц горя и радости. Веселья и печали.
Горя и печали от сознания, что молодая мать так и не очнулась от сказочного сна.
Радости оттого, что ребёнок задует первую свечу на именинном торте.
К событию готовились.
В День рождения малыша женщина была в клинике спозаранку.
Она принесла прелестный воздушный пеньюар, и помогла облачить в него безвольное тело дочери.
Девушка была столь хороша, что мысль о том, что она не "просто" спит, не вошла бы в голову человека постороннего.
Поставила на столик букет свежих роз. Кремовых. Нежных.
Затем пошла в кабинет Марка, где резвился мальчик, опрокидывая всё что можно и нельзя на столе хирурга.
Ребёнок был одет с белый костюм. Всё той же фирмы, которую женщина предпочитала всем остальным. Возможно потому, что название фирмы звучало как её имя...

Женщина взяла ребёнка и пошла в палату.
Мальчик расплакался у постели матери. Не понимая, почему его оторвали от столь интересных занятий и принесли сюда.
Потом успокоился.
Его посадили рядом с постелью и он дотронулся до руки лежащей неподвижно красавицы.
Сердца присутствующих замерли в надежде - именно сейчас произойдет чудо. Рука Кармен отреагирует на прикосновение ребёнка...
Но нет...
Чуда не произошло...
Рыдающая женщина поспешно вышла из палаты, оставив мальчика на руках Марка...

Дома всё было готово для весёлого праздника.
Друзья занялись малышом, а она стала устраивать маленькую свечу на огромном круглом торте, облитом шоколадом и украшенном свежими фруктами, смотрящимися, как изумительный натюрморт.
Аксель играл что-то весёлое и нежное, а Августин кружил ребёнка по комнате, строя ему забавные рожицы.
Женщина, одетая в длинное коралловое платье внесла торт и вся компания стала уговаривать мальчика задуть весёлый огонёк.
Нелегкая задача удалась с первой попытки.
И Марк подумал - везунчик.
И ещё...
Он подумал - приложит все силы, чтобы ребёнок этот стал везучим и успешным.
Таким... как его отец...
Он перехватил грустный взгляд женщины, устремлённый на портрет.
Высокие скулы, глубокая ямочка на подбородке. Точно такая, как у малыша. Только глаза ребёнка были тёмными, материнскими...
Он так и не спросил ни о чём...
Ни о юноше с портрета... ни о Манолисе...

И снова время понеслось вскач. Замедляя бег свой изредка, чтобы через мгновение вновь набрать обороты и нестись с одинаковой скоростью
и под гору и к вершине её.
У малыша прорезались первые зубки.
Каждое событие отзывалось в сердце женщины радостью.
Радостью за малыша, развивающегося без отклонений от нормы, и горечью - не видит его успехов молодая мать, так и не вышедшая из странного сна.
Состояние дочери не менялось.
Смена времен года никак не отражалась на сне её. Не озаряла утренней весенней улыбкой. Не хмурила осенней гримаской.
Посещения Манолиса, который появлялся в Москве с завидным постоянством, не приносило перемен.
Перемен не было, но витало в воздухе нечто.
Марк не мог подобрать название этому состоянию.
Чувствовалось в воздухе... напряжение. Будто пространство вокруг молодой красавицы было наэлектризованным.
Он понимал... должно, должно произойти что-то.
Слишком опытным специалистом был. Слишком глубоко чувствовал состояние своих пациентов.
И слишком заинтересован был в состоянии Кармен.
Мысли его не заносились далеко. В будущее, когда выйдет она из стерильной палаты в мир людей.
В то время, когда увидит на её руках малыша, так уютно живущего на руках иных.
Тонких, но сильных руках хрупкой женщины, которые приняли его и не выпускают ни на миг из объятий и поля зрения.
Он не представлял подругу вне этого ежесекундного парения над ребёнком.
Не представлял не прислушивающейся к шорохам доносящимся из детской, или сидящей без обожаемого малыша на руках.
Он и себя уже не мыслил вне этого дома.
Без этой женщины.
Этого мальчика, который стал так же нужен ему, как и ей.
А для неё он был всем на свете. Смыслом жизни и светом очей.
Ненаглядным мальчиком, который в свою очередь не мог долго находиться без неё... ма-бы...
Постоянно отыскивал взглядом.
А находя, заливался безудержным смехом, заставляя улыбаться всех, кто был рядом...



РИНА ФЕЛИКС


КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ