Пайдерос - любовь отрока роман 95

Пайдерос - любовь отрока (роман) (95)

ЧАСТЬ ПЯТАЯ


"Безвременье и... время"


Глава 95.

Лето клонилось к закату. Жаркое, но не томительное.
Убедившись, что ребёнок вполне здоров и крепок, стали они предпринимать небольшие вылазки на природу.
Ездили на его дачу. Пустовавшую. Покинутую после гибели жены.
Он нанял людей, которым вполне доверял и привел дом в порядок.
Доведя порядок до стерильного блеска операционной.
Сделал его местом, куда можно без опасения пригласить и женщину и ребёнка, будучи уверенным - все их нужды будут удовлетворены в полной мере...

Несколько субботних часов, проведённых в маленьком сообществе давали такой заряд бодрости, такое удовлетворение, что следующая за поездкой неделя летела птицей, спеша к заветной цели - новой поездке и открытию новых граней во взаимоотношениях с человеком, без которого уже и не мыслил он дальнейшей жизни.
Она была внимательна к нему, но основной заботой её оставался ребёнок. Она не выпускала его из поля зрения.
Наблюдать за ней доставляло удовольствие.
Взгляд её блуждал, губы чуть приоткрывались шепча что-то. Любое, самое естественное движение мальчика заставляло... не бежать, но приподниматься, вытягивать тонкую шею и смотреть - не нужна ли её помощь
драгоценному существу.
Она была так неслышна, что казалось, и вовсе отсутствует. Лишь аромат легких духов и шелест шелковых юбок выдавали её присутствие в комнате тихого дома.
Марк брал на себя заботу о "хлебе насущном". Заранее покупал лучшие овощи и фрукты, мыл до скрипа, зная её осторожность, привозил легкие закуски, а мясо готовил в саду, на мангале.
Она не ела мяса, но восхищалась его ароматом и иногда откусывала крошечный кусочек и жевала, приговаривая неизменное "ммм"...
Её отказ от мясной пищи поначалу обескуражил, но потом он приспособился и заменил мясо рыбой.
Благо, теперь это не являлось проблемой. И шашлык из осетра не отвергался ею, а съедался, если не полностью, то в таком количестве, что он был спокоен - женщина сыта.
"Подкреплена вином и освежена яблоками"...
Да и от любви она изнемогала.
Она изнемогала от любви к крошечному существу, ставшему светом в её окнах.
Всем на свете...

Ребенок отгородил её от мира.
Она пребывала в его мире и была счастлива.
Лишь тревога за дочь омрачала тихое счастье.
Заезжая вечерами, Марк заставал её в компании друзей.
Их было немного. И... они были особенные.
Трудно было понять, что может связывать женщину с молодыми людьми, которые часами держали на руках ребёнка.
Держали так, как не всякая женщина сможет - такая бережность, осторожность были в каждом их движении.
Интересно было узнать о ее занятиях танцами. Это объясняло гибкость и изящество.
Молодые люди были её партнёрами.
И понравились чрезвычайно.
Воспитанные. Галантные. Нежные.
Её жизнь не становилась понятней, но какие-то грани её выступали из мрака.
Марку хотелось разгадывать её тайны не торопясь. Долгие-долгие годы.
Он не решался спросить, чем занимается она. Чем был заполнен её досуг до рождения малыша. Как проводила она свои дни и ночи.
И какое недоумение отразилось в глазах его, когда, открыв один из глянцевых журналов, лежащих  рядом с ноутбуком, увидел нежное лицо, глядящее с блестящей страницы.
В его жизни, разумеется, случались вещи способные ошеломить, шокировать, но то, что испылал он, увидя на страницах журнала её... описанию не поддавалось...

Он стоял ошарашенный, не в силах прочитать ни строчки из того, что было написано рядом с её портретом.
И пока глаза его "привыкали" к... неожиданности, она подошла и мягко вытянула журнал из его пальцев. Убрала в большую белую коробку, окантованную сверкающим металлом.
Будучи совершенно уверенной - он никогда не осмелится открыть ни одну из них, стоящих рядом с её столом, наполненных неизвестно какими секретами и тайнами.
Он понимал, женщина эта будет всегда интриговать своим закулисьем. 
Женским миром.
Что-то было в ней...
И не был он уверен - сможет ли приподнять хоть краешек завесы над этими загадками. Да и так ли хотел он этого - вызнать, разгадать?
Нет. Его манила таинственность, скрытность эта.
Притягивала. Волновала невероятно.
Она не отказывала от дома. И было это не хитростью одинокой женщины, старающейся решить свои нелёгкие проблемы.
Отнюдь.
Она была из тех "булгаковский" персонажей, которым "сами всё предложат и сами всё дадут".
Ей не нужно было просить об услугах, он был рад, что они ей надобились. И, значит, она не отвергнет его дружбы... пока...
Как долго будет длиться это "пока"?
Ему казалось... она и благодарной быть сможет. Лишь бы благодарность эта не требовала от неё платы невозможной.
А такой платы он никогда не потребует. Не намекнет даже. Ни единым вздохом не даст понять, что сердце его отдано ей так... даром...
Лишь бы взяла...
Множество загадок вошло в жизнь Марка с появлением в ней странной женщины.
Её загадок.
Он понимал... никогда не станет расспрашивать ни о чём. Будет довольствоваться краткими комментариями и тем, что сумеет разгадать сам.
Но уже многое... многое волновало его. Требовало пояснения.
Фото на столе.
Журналы, убранные в белые коробки.
Телефонные звонки, раздающиеся время от времени в её квартире. На которые отвечала она лаконично, а потом отключала телефон.
Молча сидела, что-то обдумывая, писала длинные письма.
Куда?
Кому?
Ночью, проезжая мимо её дома, Марк видел неяркий свет в окне гостиной.
Чем занималась она ночью?
Почему не отдыхала?
Утрами видел её неизменно приветливой, усталой, но нарядной и ухоженной.
Учитывая нагрузки, приходилось поражаться выносливости этой маленькой женщины. Хрупкой внешне, но несгибаемой и уверенной в себе
абсолютно...
Казалось... скажи он о том, что будет служить ей опорой, она в недоумении поднимет глаза, не понимая о чём ведёт он речь...



РИНА ФЕЛИКС