Пайдерос - любовь отрока роман 66

Пайдерос - любовь отрока (роман) (66)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ


"Мать и дочь"


Глава 66.

Яхта Манолиса стояла на приколе, ожидая странников. Готовая принять в гостеприимные объятия, как готова была принять их благоуханная южная ночь.
Молчаливый, верный Манолис позаботился обо всём.
Словно всё понял, а поняв... не стал препятствовать...
Или обременять советами...
Что мог посоветовать он? От чего отговорить?
Она и сама не знала, что будет и как будет... и будет ли...
Лишь в темных глубинах подсознания всё было решено. Взвешено и разложено по полочкам.
История уже затянула тугие узелки на крохотном участке полотна жизни.
Непростого.
Со стершимся кое-где рисунком. Выцветшим местами...
Тело ее проснулось, затрепетало, будто дерево ранней весной, корни которого почувствовали и потянули в себя благодатные, живительные соки...

В каюте было пусто.
Манолис, водрузив на стол огромную вазу фруктов и бутылку французского коньяка, ушел на палубу, а скорее всего... вовсе покинул яхту.
Говорить не было нужды, и когда рука юноши коснулась ее щеки, не отстранилась, не отпрянула прочь, а приняла ласку с трепетом и благодарностью.
Но так привыкло тело противиться любому сближению, что внешне казалась она почти равнодушной. Будто отдавалась нехотя, из лени не отталкивая протянутые к ней руки.
Она могла не закрывать глаз - на нее смотрело лицо погибшего и вновь обретенного возлюбленного.
Могла не вспоминать иные руки и прикосновения - эти руки и эти прикосновения словно скопировали те, почти забытые, хранимые лишь памятью сердца и... тела....
Всё было прекрасно... упоительно, но в... миг краткий... будто холодком повеяло, остужая ее, разгоряченную страстью.
Её, впервые покоящуюся в объятиях другого мужчины.
Но... уже не было времени сожалеть или уклониться от ласки. Спрыгнуть на плот спасительный...
Спасаться?
От чего?
От новой жизни... новой сказки?
И всё-таки...
Прошлое так вошло в плоть и кровь, что с последней судорогой губы женщины прошептали имя ушедшего в вечность возлюбленного, а не мужчины, вернувшего её в... настоящее...
Она поняла - сорвавшееся слово... имя... услышано...
Пронзительное чувство жалости охватило её.
Жалости к чему-то загубленному, уже загубленному реакцией сердца.
Мужчина провалился в сон, поглощающий сознание сильных людей, перегруженное чрезмерными эмоциями...
Как хорош был он.
Как хотелось коснуться припухших губ, век в прощальной ласке.
Дотронуться до широкой груди, спокойно вздымающейся.
Провести ладонью по светлым волосам.
Не таким светлым, как те, но не менее мягким, с непокорной прядью, закрывшей сейчас чистый лоб...

Она не дотронулась, не коснулась...
Молча смотрела на человека, который смог возродить к жизни забытый трепет женского существа...
Поспешно одевшись, вышла на палубу.
Было темно. Ночь еще не уступила своих прав рассвету.
Но так неугомонна была полуночная жизнь фантастического города, что молодая дама сходящая с борта яхты в вечернем туалете, вряд ли могла
удивить кого-то...

Удивлять не пришлось.
Машина Манолиса стояла поодаль. Шофер дремал, и когда Кармен дотронулась до ветрового стекла, проснулся.
Женщина жестом дала понять - выходить из машины не нужно и легко впорхнула в душистые недра салона.
Через несколько минут была в отеле, предупредив - выезжает... и прося подготовить счёт...
Сборы труда не составили...
Расплатившись, вышла в ночь, сопровождаемая шофером, доставившим в аэропорт...
Как рада была остаться наедине со своими мыслями. Как хотелось разобраться в обуревающих её чувствах.
Понять, что сделала правильно, а о чём будет горько сожалеть.
В одном была уверена - сожалеть об этой ночи не будет.
Никогда!
Еще не решила ничего для себя. Еще зыбким было зарождающееся чувство.
Всё потом, потом, когда остынет голова, улягутся страсти, наконец-то прорвавшие невозмутимую оболочку.
Жалела ли она сейчас о годах полного одиночества, о безмужие своем, затворничестве?
Нет.
Понимала - не будь этого затворничества и безмужия, не случилось бы в ее жизни этой... новой встречи с утраченной любовью.
Она поставила все фишки на одно число и один цвет и... выиграла...
Поняла, почувствовала - выиграла главный приз в бешеной гонке, именуемой жизнью...



РИНА ФЕЛИКС