Опять наш путь под пылким Иоанном...

* * *


Борису Чичибабину


1.


То были дни, когда в кафе «Болонья»
входили два ещё живых поэта.
Один из них – давно в нездешнем лоне.
Несут его черниговские кони
вдоль радуги. Вдоль крутояра-лета.

То были дни, когда в шинок, на стыке
Студенческой и Пушки, забредали
на пару мы, книголюбиволики,
тревожнооки, бражники-музыки,
на ангелов похожие едва ли.

Он всё глядит, задумчивая птица,
в предзимье том на огневые ветки.
И он – средь тех, кто мне доныне снится,
среди троих... Строга его зеница,
чиста, как подвиг первой пятилетки.

На сердце смуту и целим, и множим
изломом слова, неизломом духа.
В кургузом рабстве пелось о хорошем.
А что споешь сегодняшним, небожьим,
добытчикам – с плечами, но без слуха?

То были дни без алчи, дни иные.
Скользят сквозь осень золотые звери.
Он курит у окна, и у стены я
молчу о том, что мытари земные
пришли за нами. И ломают двери...




2.


То были дни, когда в кафе «Болонья»
мы понимали две коньячных рюмки,
взлетая лишь на миг в их перезвоне
над гулом почвы на холерной зоне,
над зудом великодержавной чумки.

Пропитанный насквозь шматок бисквита
жевал ты и хвалил по-детски: «Мокрый!»
Проросшее в тех далях – не забыто,
зернисто, не просыпано сквозь сито...
И осень та всё светит яркой охрой.

Над обмороком слобожанской почвы,
над занавесом, клёпанным из стали,
взлетали твои птицы прочь от порчи,
скреблись ко мне, в рифмованные ночи,
сквозь двери зим, сквозь ватные печали.

Твои грехи всё поминает Кадя*
в сужденье ироническом и строгом.
Но сам он ныне, в пагубном раскладе,
поёт и пьёт каких скреплений ради?
Под кем скрипит?
А наша скорбь – под Богом!

Опять наш путь – под пылким Иоанном,
под откровеньем страшным и отважным!
Осенним солнцем, нынешним туманом
позволь прильнуть к твоим горячим ранам -
к таким родным и без конца протяжным...


--------------------------

* Кадя – Аркадий Филатов,
харьковский поэт и сценарист,
давний друг-соперник Бориса Чичибабина


2015