вне откровенности

Моя милая черствеет, как тот хлеб на кухне, что он принес ей вместе с вином в субботу.

Смеется не к месту, но если и смеется то так, что вот-вот навзничь рухнет от нехватки кислорода.

Готовит завтрак, танцует под что-то незамысловатое, не забывает два раза в день звонить домой.

А все что спрятано где-то глубоко, на экваторе, хранит под замком и в могилу унесет с собой.

И эти люди, что снуют повсюду, словно жучки в картонной коробке, ее едва ли касаются,

Соседи, друзья, случайные на остановках - ей позабылись и сосем перестали  нравиться.

Она встечается. Приходится. Болтает с ними о всякой ерунде, обнимается, даже целуется,

Но пресловутое чувство не отзывается нигде. Вот разве что, в стихах рифмуется.

Не забывает думать о себе. Переосмыслила в миллионный раз все ценности,

А все, что делает ее слабей, поля сменило и теперь вне откровенности.

А чертов хлеб на кухне выбросить рука не поднимается, она плечами пожимает,

Как будто это продолжается, пока она его не замечает.