* * *
Качая время на рессорах,
прожитого до дыр угла,
я вновь уйду от разговора
о том, как милосердна мгла.
Ведь наготой не потревожит
и будет слышен только храп
той тишины, что спит под кожей
и ровно дышит слову в такт.
Как знать, быть может, все иначе
и в искупление сведены
молчания горькая удача,
забвения сладостные сны.
К неотделимости привыкнув,
на стену сбрасывая тень
я отделяюсь от событий
и молча оставляю день.
Элизиум мой сокровенный,
стол тесаный, да белый лист,
куда ко мне приходят тени
людей, похожие на птиц.
Такая ж к перелетам тяга,
такая ж бестелесность в том.
И будто дверь сквозит бумага
потусторонним холодком.
Сверчок играет, печка глуше,
чем одиночество кружит.
И в темноте незримы души,
но путь их сквозь меня лежит.
Живые будто не ушедши,
идут собранием живым,
и мы о будущем в прошедшем
и радуемся, и скорбим.
вс
***
© Copyright: Владимир Робертович Соловьев, 2015
Свидетельство о публикации №115103109799
Свидетельство о публикации №115103109799
Рецензии