Грибной сентябрь

     Звонок вечерних разговоров привёл к единой цели нас, с подругой мы договорились собрать грибов, всего за час.  И утром встретившись на Минке, где кофе с булочкой в Би-Пи, заправив бак моей машинки бензин с конторской карточки.  Сегодня нужно съездить в Горки, забрать рабочий материал, а отпечатанных буклетов станок уже наштамповал.  Моя подруга журналюга, такая в точности, как я! акула, страшная хапуга и ровно год без мужика!  В работе это не помеха, способствует и будет толк, когда капризная утеха добавит страсть пикантных строк.  Заметна рубрика в пиаре, а чтиво подоплёкой ТАСС, иных здесь попусту не держат "живи сегодня и сейчас!"  Прошла на совесть быстро мода и никого не удивить, отбросив и стереотипы, бабло стараешься рубить...
        Из нас наверно грибников сезонных не доводилось никогда, а троп протоптанных, несложных, найдём без всякого труда.  Собрать в районе 100 метровом, что  от дороги прямо в лес, где радиус особо близкий - несёт в полезности регресс.  Конец дождливой непогоде, а солнышко лучи сомкнёт, осветит ровную полянку и лес заметно оживёт.  Обочиной пришлась парковка и кроме нас тут никого, знакомый запах хвои стойкий проник наглядно, глубоко.  Вооружились лишь пакетом и нож складной в руке держать я приготовилась для срезки, грибы мне жаль выдёргивать.  Мы разделились и внегласно соревноваться нам пришлось, лисички, грузди и волнушки, охотно лес нам отдаёт.  Азартно каблуки дырявим, отыщем даже без труда, в овраг спуститься, прыгнуть с впадин, чтобы найти наверняка.  Громадный, жуткий муравейник, смогла я палкой разорить в оплату за услуги рыжих, нет время всех передавить.  Крапива не теряя силы, кусается до волдырей, я расправлялась с ней жестоко и выдерала до корней.   Но так приятно осязанье природы дивной красота, загадочна и уникальна, дремуча  лесополоса.  Не устаёт в работе дятел и эхом отдаётся стук и спрятавшись в листве объятий, он отстучал немалый круг.  В надломленной сосне от ветра себе устроила привал, звоню подруге на мобильный, но что-то он не отвечал.  Наверно место положение не расположено к сети и я попробывала криком от безысходности найти.  Тропинки не были знакомы и мне казалось что пути, которые вели к дороге, одной наверно не найти. Без паники, но с нетерпеньем, брела и слыша веток хруст, сама себя уже ругала, а чудище напоминал возникший куст.  А чувство слежки поселилось и сердце  часто  колотилось, а ноги сами наугад,  не понимая и не зная бежали резво, без преград.  Услышав гул шоссе  знакомый и местность прежнюю узнав, остановилась отдышавшись и телефон
скорей достав.
        Прижав колени к подбородку и ноги голые обняв сидела на скрипучей койке, покой минутный ожидав.  Обои Сталинской постройки пора сменить уже давно, а мебель дряхлая рассохлась, от люстры в комнате темно.  Слоями краска облетает с оконных рам, из под щелей заметно ветром задувает в кругу чугунных батарей.  Пол крашенной доской застелен, задрался грязный половик, корявый одноногий стульчик с боями непокорно сник.  Корыто- служит туалетом, сквозь вонь  накрытое с утра, газета скромно прикрывает, что ела я позавчера.  Своих тиранов опознаю по свисту, что кидает в дрожь, словесно им не так удобно, а кулаками- невтерпёж.  В уме пульсирует отдача, словами мне не передать, осталась лишь одна удача, что я могу ещё дышать!  Моей подруге одиноко, в углу накрытая плащом,  собрала то, что успела, с разделки кухонным ножом.  Пилить наверно было нечем, с костей срезать живую ткань, а вопли, крик остался вечен и смех, что извергала тварь!  В пакете полиэтилена:  желудок, сердце и язык, в десерте будет остальное, к чему их организм привык.  Киргизы сварят аппетитно, пожарят,  что-то провернут,  винца плеснут для строганины, для стейка - сочно отобьют.  А в  детской ванночке под кровью, набор интимных, мягких тел, а вырезали их с любовью, кто с  женщинами был несмел.  В домашней, скромной обстановке,  найдутся прочные крюки, конечности  подвесив вялить, сушить на солнышке кишки.  Подсохших  сложат на газету, растянут их вдоль батарей, с жары начнут трещать, сжиматься, а с пивом станут солоней.  Нормальный человек наверно поверит в это тяжело и отмахнётся непременно, что в наше время можно всё.  Мне было страшно целый месяц, затем я свыклась с мыслью той, что слёзы горю не помогут, что не вернусь домой живой.  Беременной была 3 раза за этот ненавистный год, меня ногами молотили, когда прощупывался плод.  Им нравится груди' окружность, набухших,  спелых, с молоком, внутри особая припухлость притрётся с их карандашом...  Изнемождённая, седая, подавленная - но живая!, а жизнь свою пересмотрев, за что расправилась жестоко, судьба в неволе заперев.  И замужем не побывала, ребёнка так и не родив, я в грязной вони подыхала, где снился тот лесной массив.