О, баядерка!

В детстве меня не воспитывали родители. Они были заняты работой, своими делами. Папа в юности был студентом в Институте народов Севера в Ленинграде. Когда еще меня не было на свете, воевал с белофинами, с фашистами, а в конце войны с японцами на Курилах, в мотопонтонном батальоне. После войны, как все, восстанавливал хозяйство, строил дома. Был председателем колхоза, а после председателем сельского совета в Ирокане. Он часто уезжал на конференции в район, в область, а иногда в тайгу , занимался инвентаризацией и учетом богатств колхоза.
 Мама была вначале директором малокомплектной школы на Купури, а после работала заведующей библиотекой и занималась ликвидацией безграмотности и читала полуграмотным женщинам в селе классическую литературу.
   
   Это было так. Мама обходила сама дома, приглашала женщин на "читку". Что такое "читка"? Это собрание, в основном, женщин и старух на лужайке летом с четырех часов до заката, а зимой в библиотеке или в избе-читальне, в сельсовете. Мама читала полуграмотным женщинам Толстого, Шолохова, Островского, других писателей. Просвещала их.
 Женщины слушали с удовольствием и горячо обсуждали персонажи романов и повестей.
Что делала я, маленькая, с 4-5 лет, а после с первого класса по четвертый? Я оставалсь одна дома, рисовала, читала детские книжки, слушала радио. По радио передавали классическую музыку, популярную, спектакли, оперы, оперетты,концерты по заявкам, новости, детские передачи. Мама советовала слушать только детские передачи, помыть посуду, подмести пол, полить цветы и потом идти гулять, играть возле дома.
 
 Но я слушала и заслушивалась радио. Все передачи, детские, молодежные, взрослые.
 Взрослые, как я понимаю сейчас, мама предполагала, что все равно не пойму. Но я слушала все подряд с вниманием. Так я прослушала от начала и до конца оперу "Евгений Онегин", "Князь Игорь", "Иоланта", "Аскольдова могила", "Дон-Жуан", оперетты Ирме Кальмана, Дунаевского, постановки пьес Погодина, Островского "Не все коту масленница", "Бедность не порок", "Без вины виноватые", "Как закалялась сталь" Николая Отровского, "Тихий Дон" "Поднятая целина" Шолохова, "Дама с собачкой", "Ванька Жуков" Чехова, спектакль "Гамлет" Шекспира, "Отелло", "Ромео и Джульетта" и много других передач.Длинные передачи прерывались и переносились оставшаяся часть на завтра, которые я непременно дежурила, чтобы не пропустить. Я знала голоса артистов Яхонтова, Яншина, Николая Симонова, Качалова, Станиславского, Вертинского, Лемешева, Козловского, Руслановой, Сметановой, Вишневской, Образцовой, Атлантова, Шмыги, Марка Бернеса, игру Шостаковича, Клиберна, Имы Сумак, Робертино Лоретти. Иных не было уже в живых, другие повзрослели и состарились, а молодые голоса были записаны и восстановлены. Я слушала роскошные записи. Звук был великолепный. Папе не нравились арии из опер и все эти руллады и он говорил, что ухо режет все эти звуки, особенно женские высокие голоса, просил выключить радио или "сделать потише". Диктор говорила четко,"меццо-сопрано", "сопрано", "альт", "Бас"... Я узнавала их по радио в живом исполнении различные произведения. Это был универститет или академия, как хотите, там, где не было театров, концертных залов, не было артистов, в маленьком сельце, среди тайги, гор, на берегу реки Зеи, на севере Амурской области. Сама Москва мне казалась космосом, городом где-то среди небесных звезд, где живут счастливые люди. Могла ли я знать, предвидеть, что встав взрослой, я буду учиться в Ленинграде, жить в Москве? Нет, конечно. Никто не знал и не мог знать. Говорили, что я буду художником. Эта мечта сбылась.
 
  Вместо того, чтобы играть со сверстницами, гулять, купаться в речке, играть в куклы, в мячик, я с воодушевлением слушала все передачи по радио и мое воображение рисовало героев и героинь, дворцы, сады, картины. Я начала рисовать Иоланту, Джульетту, Офелию, Дездемону, Гамлета. Рисовала героев гражданской войны. Помню я перерисовывала картину известного советского художника в журнале "Огонек" "Дан приказ...". На картине были изображены юноша в буденовке, в кожаной куртке, с наганом и девушка в красной косынке на голове и тоже в кожаной куртке. Они прощались у вагона поезда и лицо девушки было такое нежное и милое, оно говорило о любви и неизбежной разлуке. Я смотрела на них и думала, что вот они расстаются, но они непременно должны встретиться и пожениться. Я спрашивала папу, встретятся они или нет? Папа отвечал, что по-всякому может быть. Убьют одного, обоих, ранят, могут и не встретиться. И мне стало ясно, что не всегда бывает счастливо на войне. Могут и обоих убить, или кого-то из двоих. И мне было до слез их жаль, я плакала ночью под одеялом и горевала над их судьбой.
 Но более всего, меня поразила ария принца Раджами из оперетты Имре Кальмана "Баядерка". Я приставала к маме с вопросом, кто такая Баядерка? Мама не знала и сказала, чтобы я не мешала ей. А папа сказал, что может "байдарка"? То это лодка такая. Я поняла, что папа и мама могут не знать что-то.
   
    Как только начинали передавать оперетты Кальмана, я бросала все свои дела, делала погромче радио и садилась слушать с трепетным волнением голос, бархатный баритон Герга Отса. Как он мне нравился, я была влюблена в Георга Отса! Позже я узнала, что он родился в Петрограде в 1920 году, а потом его родители увезли в Эстонию. Он пел арию мистера Икса из оперетты "Мистер Икс" арию принца Раджами в "Баядерке". Что это было! Я выучила наизусть слова песни принца и подпевала ему. Это была моя любимая песня, после "Веселый ветер" из фильма"Дети капитана Гранта".
 Когда у взрослых был пир, застолье, то я становилась на табуретку и как только начинала петь тонким детским голосом о любви принца Раджами, то они падали от смеха. В арии принца Раджами слова песни начинались строкой "...Навек лишила ты меня покой!". Тут они не выдерживали никогда и начинали смеяться громко. Я обижалась и не допевала более ни одного куплета. Я думала, что пою голосом Георга Отса и слушатели должны были благоговеть перед такой красотой, а они хохотали, увы...
  На протяжении детства, юности и взросления, песни Георга Отса были для меня маяками. Они помогали мне выстоять при испытаниях, наводили раздумье о жизни и  о необыкновенной чистой любви. Я думала, где мой Раджами?