Цветок тернового венца

На пересылке между Липецком и Тверью
Этапом вёз «столыпин» зеков и конвой,
В вагоне душном  за бронированной дверью
Томились люди день шестой или седьмой.

Вот поезд встал на тёмном грязном полустанке,
Дана команда всем сойти и спрыгнуть вниз,
По парам узники закованные в лямке
Стояли с лицами, опущенными ниц.

Среди них зек был, весь измотанный судьбою,
С своей надломленной и чёрствою душой,
Лишь ветер тучи гнал над бренной головою
И он давно забыл проигранный им бой.

В его саду опавшем птицы не гнездились
И с белых яблонь дым рассеялся во тьме,
Надежды рухнули, мечты же все разбились
И он не помнил сколько лет провёл в тюрьме.

Он словно зомби был и чувств своих не ведал,
Всё отрицал, не жил, не верил, не любил,
Порвал с добром давно и привязался к бедам,
В себе всё лучшее и светлое убил.

Он замер вдруг, застыл как оглушённый
И устремил куда-то вдаль свой жёсткий взгляд,
Как-будто шмель, весь ароматом упоённый
Смотрел вперёд – там был в цвету весенний сад.

Он снова песней стал как в юности распутной,
Когда цветы рвал для любимой на лугу,
И ветер ласковый им в спину дул попутный,
Когда смотреть шли вместе радугу-дугу.

И словно лодка плыл тот сад благословенный
В волшебных трелях колдовского соловья,
Он принимал с небес подарок тот нетленный
И каждый вздох и каждый миг его ловя.

Но тут раздался снова крик из преисподней:
«-А ну лежать всем быстро, ноги-руки вширь!»
Все повалились ниц и над лежащей сотней
Ходил как бог с дубинкой капитан–упырь.

Но лишь стоять остался зек с душой поющей,
Не слышал криков он и злобный лай собак,
Вдыхал он полной грудью дым садов цветущих,
На миг волшебным миром снова стал бардак.

Лишь про себя шептал слова: «-Господь, не мучай»,
Не замечал ни капитана, ни солдат,
Слеза катилась по щеке его колючей
И он не понял, как в висок влетел приклад.

Он растворился в тех цветах пустой платформы,
А поезд дальше арестантский вёз отряд,
Его душа осталась там навек свободной,
С грехами зека её принял райский сад.

На пересылке между Липецком и Тверью
В конце пути, здесь,  у обочины дорог
Вернул душе заблудшей жизни всей потерю
Простой весенний незадачливый цветок.