Любовь, которую встретили в штыки

               

     Мы снова в номере Маяковского. Он  звонит.
      – Это оранжерея? – говорит он в трубку.– Вы бы не могли принять заказ? Нет, не на сегодня. И не на завтра. Я хочу сделать заказ на длительный срок. Может быть, на полгода. Вы не удивляйтесь, мадам. Деньги у меня есть. Я все оплачу вперед. Я хочу, чтобы каждое воскресение свежие цветы доставлялись одной даме… Нет, адреса я еще пока не знаю. Вернее, я пока не знаю номера ее квартиры. Я вам завтра сообщу… Да, вот еще что. К цветам должно быть приложено четверостишие. Записывайте:

                Мы посылаем розы вам,
                чтоб жизнь казалась в цвете розовом.
                Увянут розы… а затем мы
                к стопам повергнем хризантемы.   

И подпись: маркиз В.М. Меня долго не будет, так что вы проследите, пожалуйста, чтобы все было выполнено в точности. Adiu, мадам.
   
     Мы в московской квартире Бриков-Маяковского. В комнате трое: Маяковский, Лиля Юрьевна и Осип Максимович.      
      Маяковский только что вернулся из Парижа. На стуле стоит открытый дорожный чемодан с вещами, которые он привез для Лили Юрьевны. Но ей сейчас не до вещей. Она узнала, что в Париже Маяковский написал и читал публично стихи, посвященные ее сопернице. Это ее взбесило. Одно дело любовница, а другое  – Муза, владычица сердца!
     Лиля Юрьевна сразу берет быка за рога:
     – Что ты написал? – Она держит в руке листки со стихами, кем-то услужливо ей переданные, и читает:

                Представьте: входит красавица в зал,
                в меха и бусы оправленная.
                Я эту красавицу взял и сказал:
                – правильно сказал или неправильно?..   
Кого ты называешь красавицей? Эту модисточку, разряженную в меха? Не смеши. Какие меха могут быть у модистки… А что это у вас с ней пароль такой: правильно сказал или неправильно? Ты его все время повторяешь… А что ты пишешь в другом стихотворении!

                Иди сюда, иди на перекресток
                моих больших и неуклюжих рук.
                Не хочешь? Оставайся и зимуй,
                и это оскорбление на общий счет нанижем.
                Я все равно тебя когда-нибудь возьму –
                одну или вдвоем с Парижем.

Кого ты хочешь взять? Ты что, хочешь на ней жениться?
     – Да, я хотел бы жениться на Татьяне.
     – Ты не скрываешь своих чувств передо мной! Постыдился бы. Я все же женщина. Ты объясняешься с ней прилюдно, в стихах. Ты называешь ее именем стихотворение, ты читаешь его с эстрады. Даже не предупредив меня. Ты подумал, каково мне видеть все это… Первый раз в жизни ты предал меня. И с кем? С модисткой! – Лиля Юрьевна не в силах сдержать слезы. – Ты растоптал нашу любовь! все самое святое, что только может быть между людьми! Этого я тебе простить не могу. Уходи! Слышишь? Уходи, иначе я за себя не ручаюсь! – Лиля Юрьевна хватает вазу и разбивает ее об пол.
     Маяковский стоит как окаменелый. Осип Максимович переводит глаза с Лили Юрьевны на Маяковского и обратно.
      – От меня друзей отрывают с мясом. – Тихо и как-то отстранённо, будто не о себе, говорит Маяковский. – А вы… Мы переплетены тысячью нитями. Слиты в одно целое… Лиля! – Лиля Юрьевна отворачивается. – Ося! – Осип Максимович отворачивается. – А я-то думал, вы порадуетесь моему счастью.
      Медленно, словно ожидая, что его позовут, Маяковский идет к выходу. Но его никто не позвал, и он уходит.

                П р о д о л ж е н и е  з а в т р а