Пьер. 1

       Пьер появляется у Шерер (гл.2, ч.1): «Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках… Этот толстый молодой  человек был незаконный сын знаменитого екатерининского вельможи, графа Безухова, умиравшего теперь в Москве. Он … только что приехал из-за границы, где он воспитывался, и был первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но ... в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который  выражается при виде чего-нибудь слишком огромного  и несвойственного месту. … но этот страх мог  относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшего его от всех в этой гостиной».
        (Итак, уже задано  большое отличие Пьера от других. Но сделано это чрезвычайно мастерски, причем по-толстовски, почти без всяких  «фигур речи». Здесь же придется отметить тот факт, что Толстой никогда не впадает в сарказм, но тонкая язвительность к месту у него проглядывает тут и там. И читать вслух такие места романа  надо с особым мастерством).
      Затем Шерер хочет сбагрить Пьера кому-нибудь и выбирает аббата Морио:  «он очень интересный человек». И на этот ход умный Пьер отвечает: «Да , я слышал про его план вечного мира , и это очень интересно, но едва ли возможно».  Тут хозяйка с улыбкой обещает поговорить после и уходит руководить обществом.
 И здесь еще раз  надо оттенить едкое мастерство Автора…
    «Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению… - так и Анна Павловна … подходила к замолкнувшему или слишком много говорящему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера».
     «Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер … был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза.  Он все боялся пропустить умные разговоры …  Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, ... он все ждал чего-нибудь особенно умного.»
   Словом, Пьер подан в другом ключе, нежели князь Андрей:  ему все  нравится здесь.
 (Теперь пойдет гл. 3).
    «Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели» (опять продолжается метафора).   Одной из лакомых персон был виконт, прибывший из Франции и обиженный на Наполеона. «Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами молодой  человек,  очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший  пользоваться собой тому обществу…"
  (И опять невозможно не подчеркнуть мягкого сарказма):  «Как хороший метрдотель подает как нечто  сверхъестественно-прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидеть его в грязной кухне, так и в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что-то сверхъестественно-утонченное … и виконт был подан обществу в  самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью».
    Далее речь заходит о казни герцога Энгиенского, что, по мнению виконта было преступлением против королевского дома, ибо это была королевская особа (которую ложно обвинили в заговоре против Наполеона)  И виконт сказал, что это злодеяние: узурпатора.  И тут Пьер, краснея от смущения, утверждает, что «почти все дворянство перешло на сторону Бонапарта» (выпад просто ужасающий для салона) … Но после двух-трех фраз виконта «Пьер опять ворвался в разговор: 
_ «Казнь герцога Энгиенского … была государственной необходимостью; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке».
 - Бог мой (фр.) – «страшным шепотом проговорили Анна Павловна».
Раздаются восклицания  публики. А «Пьер торжественно посмотрел  сверх очков на слушателей».
    Хозяйка пробует его увести к другому столу… «Но Пьер, не отвечая, продолжал  свою речь.
- Нет, - говорил он, все более и более одушевляясь,  - Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав  все хорошее – равенство граждан и свободу слова и печати, - и только потому приобрел  власть…"
  Шарман, не правда ли?  Вон еще когда Европа кичилась  демократическими завоеваниями и свободами , и Пьер явно повторяет это лицемерие  евро-общества.
  На этом спор Пьера с обществом салона не заканчивается. Но в разговор вступил князь Андрей, подчеркнув, что Наполеон велик как полководец, но не как частное лицо, что Пьер принял как поддержку со стороны обожаемого им человека.
      В пятой главке сразу же сказано:  «Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится,  не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что-нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил треугольную  шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить  ее.. Но (нота бене !!) вся его рассеянность  и неумение войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности…
     (И эти качества пребудут в нем до конца романа!).