Ты одна мне ростом вровень

               
     Маяковский усаживает Татьяну в такси. Садится с ней рядом на заднем сидении. Держа ее руку в своей, говорит:
     – Пока мы бродили по Сен-Жерменскому лесу, какие только чувства ни волновали мое сердце! Я все время боялся вас чем-нибудь оскорбить, боялся, что вы обидитесь и уйдете… Я про вас уже и стихи сочинять стал – в уме, пока мы ходили:

                Если скажешь, что не надо,
                не ворвусь грозиться на; дом,
                губ насильно не помну... 

Ну, как? Нравится? Мне кажется, хорошие стихи получиться могут. А это верный признак того, что я влюблен.
      – Никак не могу согреться!– говорит Татьяна, прижимая к себе плотнее меховую  накидку. Она хочет переменить тему. Она не ханжа, но как смеет он вот так сразу (в первый же вечер!) говорить ей о любви! Она порядочная девушка! Хотя, надо признаться, он ей не безразличен. Нет, не безразличен. Даже совсем не безразличен.
     Маяковский снимает с себя пальто и укутывает им ноги Татьяны. Татьяна не протестует.
     Такси мчится по ночному Парижу.
     – Огней, огней-то! – восторгается Маяковский. – Вы посмотрите только! Красота какая! Но у нас в Москве лучше. Едемте со мной в Москву! Серьезно. Едемте! Я вам достану визу. Хотите? – В отношениях с женщинами Маяковский ставил на кон все с первой же встречи. Действовал напористо и стремительно. И ничто его уже не могло остановить.
     – Не слишком ли мало знакомы мы для подобных предложений? – обескураженная таким поворотом, пытается выставить хоть какую-то оборону на его пути русская красавица. Шарм Маяковского начинал на нее понемногу действовать.
    – Нет! Я вас знаю давно. Я давно ищу такую, как вы, длинноногую. Ростом вровень со мной:

                Ты одна мне ростом вровень,
                стань же рядом с бровью брови… –

снова бросается в атаку Маяковский. Он чувствует, что на верном пути. Еще немного – и крепость будет взята.
     – Остановитесь здесь! – приказывает Татьяна шоферу. Подвергшаяся натиску Маяковского, пригретая его пальто, она чувствует, что держать оборону она скоро будет не в силах, и решает принять свои меры. – Мы уже почти приехали.
     – Владимир Владимирович, а как быть с вашей женой? Она ведь ждет вас в Москве,– говорит рассудительная Татьяна, снова взявшая ситуацию под контроль, когда они вышли из машины.
     – С Лилей мы давно уже не живем. Как муж и жена. Это я и в стихе зафиксировал: «Вот и любви пришел каюк, дорогой Владим Владимыч». Представляете, дурацкая ситуация: я и с ней уже не могу и без нее не могу. Так и живем втроем: я, Лиля и Ося. И еще собака Щеник.
      – Зачем же вы согласились жить втроем?
      – Я многим обязан Брикам. Ося очень помог мне в первое время. Когда я написал поэму «Облако в штанах» и никто не хотел издавать ее, Ося издал ее на свои деньги. То же самое вышло и со второй поэмой. Сейчас мы спаяны одной идеей: делаем «левое искусство». Издаем журнал левого фронта – «Леф». Каждый делает свое дело. Но вместе. Друг за другом стоим горой. Мы необходимы друг другу.
     Татьяна решила пропустить мимо ушей его исповедь. Какое она имеют значение, если он не любит Лилю. Пускай думает, что не может без нее жить. Сможет! И она начала развивать тему: «Вот и любви пришел каюк…»
     – Я знаю это ваше  стихотворение, строчку из которого вы процитировали. Там есть и такая строка: «Шкурой ревности медведь лежит когтист». Медведь ревности убит. А где нет ревности, там нет и любви, – заключает она.
     – Умница! Я же говорю, мы замечательная пара…
     – Вот мы и пришли,– говорит Татьяна, когда они подошли к парадной двери ее дома.
     И тут произошло то, чего она никак от него не могла ожидать. К ее удивлению Маяковский становится на колени.
      – Глупо нам расставаться. Выходите за меня замуж! – говорит он, запрокинув голову и смотря на нее снизу вверх. Это он-то? ростом в сажень!
     Татьяна смутилась. Вид стоящего на коленях, по сути дела на улице, солидного, хорошо одетого мужчины привел ее в замешательство. Уже рассвело, и на улице попадались прохожие.
     – Встаньте! – строго сказала она.
     – Тата;! Я жду, что вы скажете…
     – Что я скажу? – Татьяна загадочно улыбается.– Скажу, что мне пора домой. Утро вечера мудренее. Если вы не забудете, о чем мы здесь с вами говорили, мы вернемся к этому разговору.
     – Но имейте в виду, вы видите пожар сердца только в самом начале. То ли будет еще! Завтра я вам покажу ваш стих. Я напишу его за ночь! Я буду читать его здесь, в Париже, публично. Пусть знают все, что ко мне пришла настоящая любовь! Такая любовь, которую Маяковский еще не знал!
      – До завтра.
      – До завтра! Пусть вам присниться сон о том, как я вас беру на руки и увожу в Москву!
     Когда затворилась за Татьяной парадная дверь, Маяковский   остался стоять на месте. Он стоял и смотрел на темные окна дома. Но вот загорелся свет в Татьяниной комнате. Он знал, что сейчас она в квартире одна. У него возникло жгучее желание броситься к  ней. Он уже рванулся и сделал несколько шагов, но сумел во время сдержать себя. Остановился.
    Как-то сами собой опять пришли на ум строки:

                Если скажешь, что не надо,
                не ворвусь грозиться на; дом,
                губ насильно не помну. 
               
    Он еще раз посмотрел на светящиеся окна Татьяниной комнаты и медленно пошел по направлению к своей гостинице.

                П р о д о л ж е н и е  з а в т р а