Надо мной проплывал ероплан

Я себя не люблю –
ну ни рожи ни кожи.
Гляну, господи! –
волосом диким зарос.
Выпускаю из рук
сыромятные старые вожжи,
Темногривые кони,
бегите куда вам взбрелось.

Полетите свободно,
как ветер, гнедые кобылы,
В городишко Марсель
или в город большой Абазу.
Я в руках загрубевших
не чувствую более силы,
Вот - ни жив и ни мёртв -
я на козлах кибитки сижу.

Может быть автобан
приведёт нас в луга заливные,
А быть может туда,
где кислика в распадках цветёт.
Нет ни ложки ни плошки,
но рвутся кобылы гнедые
Куда-то. Куда?
Да туда,
куда Господи их приведёт.

А пока - чёрт весёлый
по белому свету нас носит,
Тропы путает бес,
заметает кобыл моих след.
Ну а где тот ямщик? -
когда-нибудь кто-нибудь спросит,
Да ни слуху ни духу –
услышит короткий ответ.

Я себя не любил, понимал –
ну ни рыба ни мясо,
Поэтому, может,
гонял молодых лошадей,
По степям, где кыргызы, сагайцы, хакасы
Мне дарили с улыбкой
наивных своих дочерей.

Проводил с ними дни
я на грубой двуспальной рогоже,
Уводил дочерей
на высокий Салбыкский курган.
Им давал подержать
сыромятные старые вожжи,
А они с любопытством:
«Ты видел хоть раз ероплан?».

Ни за что ни про что
покидал милых дур - это было.
«Погулял хорошо», -
вслед шептал полупьяный шаман.
А в упряжке моей
ржали звонко гнедые кобылы:
Убежим мы туда,
где летает аэроплан!

И я правил туда,
где уже ни пройти ни проехать.
Ни с того ни с сего -
выбирался, кутил, как болван.
Вот и – вожжи из рук,
погулял…
но осталась утеха:
Надо мной, высоко,
раза два проплывал ероплан.