Возможно, Бог меня берёг...

                И заря, как гром, приходит
                Через море из Китая...
                Р. Киплинг [1]

                Вставайте, граф, рассвет уже полощется,
                Из-за озёрной выглянув воды...
                Ю. Визбор [2]

Возможно,
Бог меня берёг –
Оберегал от этой встречи –
Ведь я читаю между строк
На языке нечеловечьем.

Возможно, Он следил за мной,
Нарочно сковывал движенья:
«Его земля была землёй.
А море – лишь воображеньем» [3].

Возможно, Он, меня любя,
В сердцах решивший, чёрт с мною,
Нарочно мне послал тебя
Своей немыслимой волною.

Возможно это?.. или нет...
Возможно, это мне на горе,
Но я на этой же волне,
Где «море – это мысль о море» [3].

И вот,
Возможно, из любви
А может, прочим в назиданье,
Подталкивает: «Ну, плыви,
Неблагодарное созданье.
Все беды – в пламенных речах,
И в слове устном и печатном.
Во многом знании – печаль...»

Печалью этой благодатной
Я до сих пор ещё жива,
Живя, возможно, бестолково
И веря – глупая! – в слова:
В начале точно было Слово...

И вновь –
«Полощется рассвет»,
«Заря приходит из Китая»,
«Забрать все книги бы, да...» [4]

...Нет,
Ещё немного почитаю.


20.10.15


_________________________

Иллюстрация: эта (или Любовь Зубова «Гармония стихий» – она менее «как гром» Киплинга и более, как «Молочница» Визбора).

Литературные цитаты и аллюзии:
1.
Р. Киплинг «На дороге в Мандалей».
Почитать и послушать можно здесь:
2.
«...Барон Кервол отродясь не видывал моря. Его земли были землёю: полями, лугами, болотами, лесами, холмами, горами. Землёю. И камнями. Никак не морем.
Море было для него мыслью о море. Или источником воображения. И занимался этот источник где-то в Красном море, раздвоенном Божьей десницей; приумножаясь думой о всемирном потопе, он терялся на время и вновь нарождался в пузатом профиле ковчега, тут же сочетаясь с мыслью о китах – прежде невиданных, но часто рисуемых воображением, – затем незамутненно перетекал в дошедшие до него скупые легенды о чудо-рыбах, морских змеях и подводном царстве, принимая, в крещендо фантастического блеска, суровые черты его предка – вставленного в раму и увековеченного в фамильной галерее, – который, по преданию, был мореходом и правой рукой (!! – Н. Р. :) Васко да Гамы, – его лукавый и коварный взгляд; в нем мысль о море вступала на зловещий путь, подпрыгивала на бугристых сказаниях о пиратских набегах, путалась в навязчивой цитате из святого Августина, нарёкшего океан жилищем демонов, пятилась к туманному слову «Фессалия» – то ли названию затонувшего корабля, то ли имени няньки, сочинявшей всякие байки про морские сражения, вбирала в себя душистые запахи богатых заморских тканей, всплывала на поверхность в очах чужеземной красавицы, единожды увиденной в незапамятные времена, а под конец кругосветного плавания ума сливалась с ароматом диковинного фрукта, что рос-де в южных краях у самого синего моря: вкушая его, ты вкушал вкус солнца».
(А. Барикко «Море-Океан»)

3.
Ю. Визбор «Вставайте, граф, рассвет уже полощется...»
4.
                «Скалозуб
Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчет лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.

                Фамусов
Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы, да сжечь.

                Загорецкий
Нет-с, книги книгам рознь. А если б, между нами,
Был ценсором назначен я,
На басни бы налёг; ох! Басни – смерть моя!
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори:
Хотя животные, а всё-таки цари».
(А. Грибоедов «Горе от ума»)