Новая женщина

     Мы в зале замка Ла Фезандри в тихом уголке Сен-Жерменского леса под Парижем. Собралось много гостей из французской художественной богемы, русской эмиграции, парижской золотой молодежи. В ожидании ужина образовались кружки. В одном из них пожилой эмигрант говорит своим собеседникам:
     – Господа, слышали новость? Среди нас, в этом зале, известный поэт советской России Маяковский.
     – Разве этим сейчас кого удивишь? Сколько их побывало оттуда… в этом зале. Илья Эренбург, Исаак Бабель, Михаил Кольцов. А сколько еще других, пониже рангом? Всех не упомнишь.
      – Это да. Но Маяковский… это, я вам скажу, другое дело. Это фигура.
      – Где вы нашли в нем фигуру? Популист. Кричит, выдумывает кривые слова.
      – К тому же еще грубиян. И грубиян, я бы сказал, Вселенского масштаба. Нагличает не с отдельными личностями, а с эпохой, с Богом.
      – Господа, я слышал, он дворянин. А послушаешь его – большевик! Так распинаться про советскую власть!
      – Никакой он не большевик. Солитер. А денег у него – куры не клюют. Гуляет себе по Парижу и швыряет, швыряет ими. А еще говорят, у них кто не работает, тот не ест.
      – Все говорят талант, гений. Помилуйте, какой же это талант? Выдумал лесенку, по одному слову на строчку. И заколачивает деньги за строчки. Это сколько можно так заработать!
      – Господа, не все так просто. В лице таких, как он,  нам оттуда шлют советский десант. Нам хотят сказать: «Посмотрите, как при советской власти живут творческие люди.  Возвращайтесь, и вы сами так будете жить».
     – А вернешься – тебя сразу в кутузку.
     – Граф Алексей Толстой вернулся – и ничего, процветает.
     – Да, дилемма.
     В зал входит девушка, которая обращает на себя внимание всех. Она направляется к Эльзе и Маяковскому.
      – А вот и Танюша,– говорит Эльза, когда она к ним подходит. – Знакомьтесь… Танюша, это Владимир Владимирович Маяковский.
      – Я знаю все ваши стихи,– обращается Татьяна к поэту.
      – Позвольте вас оставить ненадолго,– говорит Эльза и  удаляется. Маяковский и Татьяна хорошо знают, что она не вернется больше, и как бы не замечают ее ухода.
      Эльза ушла. А Маяковский, славившийся уменьем находиться в самых безнадежных ситуациях, на этот раз не знает, как начать разговор. Удивленная Татьяна уже начала посматривать на него укоризненно. А он все стоит – и молчит.
     – Что это с ним? Так и будет молчать все время? – думает девушка.
     Делать нечего. Пришлось ей самой начинать беседу.
     – Прохладно здесь как-то,– говорит она, кутаясь в накинутый на шелковое платье мех.
     Эти слова действуют на него как призывный сигнал горна. Тут же сбрасывает он с себя всю стеснительность и устремляется в бой.
     – А давайте не ждать ужина, – предлагает он девушке, произведшей на него сильное впечатление. – Смоемся, никому ничего не сказав. На английский манер. Сен-Жерменский лес ночью это же ж сказка Пушкина! Очень хочется походить с вами, поразговаривать.
     Очень не понравилось Татьяне такое начало. То молчал, а то… Нет, если дело так дальше пойдет… Его определенно надо попридержать.
     –А что, вы всех вот так сразу приглашаете ночью в лес? – спрашивает она у него.
     Маяковский мысленно ударяет себя по лбу. 
      – Болван! Не видать мне теперь этой девушки как своих ушей. Ну, разве так можно сразу? – думает он.
     Удрученный вид Маяковского Татьяну трогает, и она решает его простить… для первого раза. Она смотрит на него весело. А глаза  говорят: да! ну, конечно же, да! Видя это, Маяковский снова приободряется.
     – Ну и  как же я вам должна ответить? – бросает она ему палочку-выручалочку.               
    Маяковский подхватывает ее и говорит то, что хочется ей услышать:
     – Согласиться, конечно! А я уж не подведу вас. Буду нежен как облако. Обещаю вам!
     – О вас так много говорят и пишут. В газетах вы герой разных историй. И в них вы отнюдь не облако. 
     –  Не верьте! Сплетни все это. Сколько крови они мне попортили! Если б вы знали… Когда я был молод, они бесили меня. А сейчас только раздражают. Но в данный момент я о них и не думаю. Как заставить вас мне поверить? Вот вопрос, который больше всего меня волнует. Не доказывать же мне, в самом деле, что я хороший?
     – Вот сейчас, пожалуй, можно и согласиться, – думает она и говорит вслух:
     – Вам не надо ничего доказывать. Я согласна.
     – Вы согласились? Не ожидал. Но мне нравится это. Я видел девиц красивей. И стройнее девиц я видал. Но ни одна из них в подметки вам не годится. А знаете, почему? Ломаки! Сейчас бы притворно испугались. Ночью? В лес?! Какой ужас! А вы своя. Смелая.
     – Что вы! Я трусиха. 
     Комплимент Маяковского показался Татьяне сомнительным:
     – На что это он намекает? Хвалит, а сам, небось, осуждает: с первого раза согласилась ночью идти в лес!.. Да, пожалуй, я погорячилась. Но как объяснить мне ему мое согласие, чтоб он не подумал ничего дурного? Не рассказывать же ему, в самом деле, что в свое время моя мать была в него влюблена, и  что это сейчас дразнит мое воображение. Подогревает мое желание узнать его ближе. Этого я ему не расскажу. Не дождется.
     И она говорит первое, что ей приходит в голову:
     – А согласилась я потому, что мне хочется поскорее уйти отсюда. Я сегодня весь день сидела дома над шляпкой. Я модельер. – Она одаривает его очаровательной улыбкой. – Прогулка для меня просто необходима.
     – Тогда – чего ж мы стоим? В путь! Уверяю вас, вы не раскаетесь. Я буду вам рассказывать смешные истории. А когда вам надоест смеяться, мы станем смотреть на Небо. Что-то мне подсказывает, сегодня там будут большие перемены. 
     Маяковский пропускает Татьяну вперед. Сам следует за ней, зорко следя, чтобы никто не задел его драгоценность.  Так они идут – прекрасная пара: оба высокие, ладно скроенные.
 Приятно было смотреть на двух людей, над которыми природа хорошо потрудилась.
 
                П р о д о л ж е н и е  з а в т р а